# 16 Пари

Канон Наруто
Размер 905 слов
Заметки автор всё ещё слаб перед старшим поколением. Здесь был странный глючепейринг. По идее, но это джен.

«Я просто полагаю,что это может быть слишком рано для них обоих», — Цумэ не съездила ему за такие речи по морде только потому, что тон у Хиаши был не совсем привычный. Будто без осуждения. Она недоверчиво наклонила голову, прислушиваясь, и пропустила подходящий момент. Они только что покинули зал собраний, но это её волновало не слишком, да вот сейчас удар бы вышел похуже. Жаль.


«Дать бы тебе по роже», — всё-таки сказала она, потому что Хиаши этого, во-первых, заслуживал, а во-вторых, ну хоть от кого-то должен был услышать что-то честное.

Он промолчал, только бровь поднял.

Кажется, это можно было счесть хорошим настроением, но на том и всё. Этот идиот ужасно раздражал Цумэ своим неверием в чужие силы. Что соплякам случается облажаться — как без этого, хотя и бесит, но что что толку-то заранее ни во что не верить? Тьфу.

А он ещё и своё "рано" её парню навешивал.

«А спорим, что оба пройдут в этот раз?» — идея была дурацкая, но почему бы и нет. Цумэ было немного досадно, немного любопытно и ещё скучновато, а в таких случаях, если не находилось хорошей драки или не было времени для долгой охоты и тренировки, она начинала искать какое-нибудь безобразие и жертву для него.

Старший из братьев Хьюга с юности был слишком удобной мишенью.

Хиаши посмотрел на неё искоса, и с лицом у него что-то сделалось странное. Как будто мелькнуло знакомое, старое, живое — и пропало, как метнувшаяся под воду рыбка.

«Я что, похож на госпожу Цунадэ» — ровно и не спросил, а так сказал, бесцветно, не прикопаешься даже, что помянул Пятую подобным образом, но Цумэ всё-таки фыркнула.

«Не очень, но в том и смысл», — она оскалилась в предвкушении — «если так уверен, что прав, то и бояться нечего, ты же не она, не проигаешь»

«А если проиграю?» — это забавляло: он справедливо чуял каверзу. И было немного тревожным, чем-то новым, как этот изменившийся тон, показавшийся Цумэ чуть теплее обычного. Как будто он действительно мог усомниться в том, что сказал об их детях.

«Выпьешь со мной» — брякнула, и вдруг охватила злость. А хорошо бы, чтобы у ребят вышло. Хорошо было бы выиграть, подумалось . Не только чтоб пошло не по дурацкой вере Хиаши, а чтоб вытряхнуть его из этого всего, растормошить и может, даже, вывести на драку.

Очень давно такое было.

***

«Пить ты так и не научился», — заметила она, откровенно наслаждаясь зрелищем.

«Пить как положено не означает много», — откликнулся Хиаши. Звучало это всё ещё с оттенком невыносимого занудства, но к нему примешивалась мягкая задумчивость.

«Положено», — передразнила Цумэ сварливо. — «Дурость это. Бухло — не ваш чай, с которым как пить, так сперва десять кругов на коленках поползай»

«Это не так выглядит».

«Ладно, я беру свои слова обратно. Кажется, ты наловчился поучать и привязывать язык ниткой к уху даже за бутылкой». Это злило,что уж там. Портило торжество от удавшейся шутки, потому что с какой стороны теперь доводить дело до конца — никак не придумывалось.

Раньше выводить его было забавно, особенно по пьяни.

Хиаши поднял голову с ладони, на которую опирался для верности, и вдруг посмотрел на Цумэ очень прямо. Она моргнула, но нет, не привиделось. А ведь знала: у них в клане такого не любили, всё не как у людей, и он тоже редко так делал не в бою.

«Быстро же ты сдалась» Будто знал, для чего она это затеяла

Почти с подковыркой, гад. Полузабыто, даже обнадёживающе.

«Что, не только сквозь одежду видеть научился? »

«Это ни к чему», — вздохнул, даже не возмутился. «Глаза тут ни причём, и так понятно».

Они выпили ещё. И ещё, и всё молча. Не задалось, подосадовала на себя Цумэ.

«Спасибо» — как-то она этого не ожидала.

«За что спасибо-то? Или валить собрался?» — небо над клановым угодьем, где они выбрали место — она выбрала — правда, уже налилось синевой.

Хиаши покачал головой и опёрся спиной о тренировочный столб.

«Если врать ты так и не научилась, можешь и не начинать сейчас».

«Если знал, что я по-старому тебя довести хотела...» — Цумэ даже закашлялась, подавившись очередным глотком от пришедшей мысли — «Так ты что, это...»

Он посмотрел на неё с оттенком насмешки, и глаза даже в сумерках казались очень светлыми.

«...специально? Ну как бы мне это удалось?»

Результаты их спора зависели от других.

Он же нудел что-то о том, что детям не время, и прочую чушь, с вечной своей определённостью, да и... Это всегда бесило в нём Цумэ: он ей временами казался чужим, хотя носил тот же знак, что и все ниндзя этой деревни. Хиаши как будто толком не умел верить в других и во что-то, кроме этой отвратительной идеи своей семейки.

«Речь не о моих сомнениях или знании».

«Это зависело от них, в конце концов».

Цумэ расхохоталась. Хиаши ведь спросил тогда. Он спросил, хотя был не должен, если только она и правда хоть немного знала того, кем он был все последние годы.


«Что будет, если я проиграю?» Да нет, не так. «Что ты сделаешь, когда они оба справятся? Что я сделаю?»

А мог бы и сам предложить просто выпить в честь нового звания детей. Гад. И благодарил ещё теперь.

...потому что не мог, конечно. Это Цумэ тоже знала. То, насколько за годы Хиаши стало трудно убежать от того, во что превратил его клан, было отвратительно. Смотреть на это было так же больно, как на сильного пса с переломанными лапами.

«Иди ты», — вздохнула она, отсмеявшись. «Драться-то будем?»
Конечно, это было вполовину не так забавно теперь, с этим спокойствием и благодарностью. Но драка в любом случае была вещью стоящей.

Хиаши не улыбнулся, Цумэ и не могла сказать, когда в последний раз видела у него что-то, похожее на улыбку. Но плечами слегка пожал — слишком простой, неподобающий жест.

«Рискни».

@темы: моё, фанфики, мальчик-лис

---

Райтобер-15

#15 Что скрывается в темноте


Канон Доктор Стоун
Размер 683 слова
Заметки «Тебя пугает ночь, Хром?» — «Конечно, темно же» (с) Вообще на автомате сначала курила крипотку и нёхов, и другой канон, но не «кто», а «что» всё-таки. Хотя от налёта крипотки избавиться не могу.
После первого возвращения во внеурочное время отец крепенько накрутил ему уши — два дня горели потом. Пороть не стал, не любили особенно этого в деревне, да и знал уже, что не поможет. Хром тогда даже не обиделся на него, это ничего, что уши горели, уши хоть тянули назад, в привычное.

С возвращением — это он преуменьшил. Отец тогда даже стражей попросил помочь. Хром знал, что был виноват, но так уж вышло. Поначалу он просто увлёкся поиском, а потом... День как-то незаметно склонился к вечеру, сгустились сумерки, и Хром уже было подумал повернуть к дому, когда увидел это. Простой серый камень был очень гладким с одной стороны, хотя ручья или реки прямо здесь не было. Хром с интересом подобрал камень, осматривая. Тот был странной какой-то формы. В задумчивости разглядывая свою находку, Хром сделал несколько шагов вперёд и...

То, на что он налетел, не было деревцем. Нет, тоже камень, сообразил Хром, потирая нос. А потом, наконец, смог увидеть в стремительно сгущающихся сумерках это.

Каменного человека. Он тогда впервые наткнулся на них, и до сих пор жила в нём память об этой встрече. Позже Хром понял, что видел их раньше, но издалека они казались ему очередной игрой гор. А в тот момент неподвижное лицо показалось Хрому живым, пусть и на долю мгновения. Выражение слепого ужаса и беспомощного удивления было невыносимо. Как будто проникало под кожу, сковывало, заставляя замереть. Он не помнил, как долго просидел на земле, забыв про свои находки.

Какая-то часть его отчаянно желала вскочить и нестись без оглядки подальше от этого человека, да нет, не один он там был — от всех них. Домой. К деревенским кострам, которые иногда отгоняли плохие сны и никогда до конца не пускали темноту к жилищам.

Темнота — странная штука. Её нельзя потрогать руками и как-то использовать, но она как вода: будто меняет предметы, которые окружает. И она могущественна ночью почти так же, хотя не грызёт камень, не уносит грязь и не делает мягче ткань.

В тот вечер он понял, что этих людей в лесу очень много. Просто представил так ясно, что они есть ещё — в глубине, невидимые, таращащие слепые глаза. Будто вылизанные темнотой из ниоткуда.

На самом-то деле тропинка тогда даже не завела его слишком далеко от деревни, но это Хром понял уже утром, лёжа дома с горящими ушами. В ночи остались и показавшийся незнакомым родной лес, и все эти люди. А внутри осталось вспоминание.

Потом он стал старше и привык. Все привыкали. Каменные чужаки были там — повсюду вокруг, и так было всегда. Но временами, в тёмные вечера, особенно по осени, когда облетала листва, и холоднее становилось небо, стоило отвернуться от огня, и простое знание: они там, в темноте, слепые и напуганные, отзывалось непонятной тревогой.

Когда он стал колдуном и перебрался на другую сторону моста, мысли приходили к нему чаще. Но Хром гнал их. Темнота скалилась вокруг его одинокого жилища, пялилась ему в спину из леса, но он продолжал искать и работать — и был слишком занят. Где-то в глубине его души всё ещё жил старый страх, но что с того? У него была мечта. Может, жадная темнота прятала от него не только воплощённое неведомое несчастье в изломанных, молчаливых фигурах, но и ответ? Что-нибудь, что он просто ещё не нашёл, могло пригодиться и спасти Рури. И Хром продолжал, продолжал, продолжал — и даже спускался туда, где темнота царила не только ночью. В пещерах она была густая, будто более старая.

Потом, встретив Сенку, он понял, наконец: там, в темноте, лежал весь мир, старый, настоящий мир, украденный неведомо кем. Темнота, как глубокая и холодная вода, почти сомкнулась над этим миром и его сокровищами. Всё это время вокруг было гораздо темнее, чем он думал: молчаливые годы сожрали то, что могло бы принадлежать Хрому и остальным гораздо легче. Тёмные годы накрыли всех этих людей, живых людей, сторожили их и обволакивали, отгородив от жизни.

Всё это время там, в темноте, жило безмерное страдание, и пылились драгоценности, бессчётные, как звёзды.

Вот откуда была эта вечная тревога. Это отзывалось внутри, и было так больно, по-настоящему, хотя Хром теперь не был колдуном и не говорил с огнём, водой и самим миром, как раньше, и в такие вещи верить не годилось.

Но теперь у него — у них — было оружие, чтобы отвоевать украденное назад.

@темы: моё, фанфики

---

Райтобер за четырнадцатое

# 14 Дым

Канон Пламенная бригада пожарных
Размер 439 слов
Заметки я кст, в своё время задумалась адепт ли чего-то вообще сам Бенимару, раз уж их там считают условно раскольниками, и всё это смахивает на смесь синто и буддизма (типикал), но, кажется, Беничка ваще человек не религиозный.

Над домами снова чёрный столб. Жирные, удушливые клубы поднимаются в светлое небо, и вслед им летит гневный, тревожный голос гонга — опять, опять горит.

Ты поднимаешься со своего места и отряхиваешь штаны, чувствуя, как мгновенно вспыхивает злость, точно такой вот пожар. По лицу, говорят, у тебя не больно понятно, это и хорошо, но от ярости сводит зубы. "Дым — освобождение души". Как-то так болтают новые солнцепоклонники, что-то такое они лепят в своей несуразной молитве от официальной Церкви, тяжёлой громадой нависающей над нынешней жизнью.

Гадость какая и глупость, это ж надо додуматься. Не хрена тут болтать о божественном, дым — он и есть дым, горький, страшный, мерзко пахнущий горящей человеческой плотью. Вечный предвестник непоправимой беды.

Освобождение, мать их...

Ты несёшься вперёд и вперёд по крышам, подгоняемый злостью, виной и обещанием. И ещё ободряющими голосами. «Постарайся там, Бени!»

Уж ты постараешься. Своими руками отправишь на тот свет ещё одного доверившегося тебе человека. Он будет свободен. Он просто уйдёт, как положено. Ты не любишь тешиться надеждой, ты доверяешь им тоже, вот и всё. Каждому из пришедших сюда, чтобы остаться, каждому, прожившему здесь жизнь.

Без этого нельзя.

Эти новые церковники и тебя самого, слышно, числят кем-то вроде здешнего иерарха. Это тоже бесит — как будто мало тебе всех прозвищ и титулов, которые на тебя навесили.

А и шут с ними, ещё объяснять. Плевка не стоит.

Сюда, в Асакусу, и правда собралась и сползлась старая религия. Этой страны, если верить старшим, да только и тут она была не совсем одна. В книгах — древнее, в книгах — разное, не только всякая заумь, они куда полезнее государственной священной истории.

Ты на самом-то деле плохо в этом понимаешь. И молиться не умеешь толком, даже старым богам, сметённым катастрофой. Никакой из тебя служитель — ты просто выполняешь обещание, о котором вы условились. Ты просто даёшь своим людям уйти свободными.

Они и знают, что никакой ты не монах или что-то вроде.


Им спокойнее от этого знания. Тётка Ая — это она горит, захлёбывается дымом — всё-таки стоит на месте, покачиваясь. Упрямая. Ей очень больно, но это всё.

Всё закончится.

А когда отгорит пламя, её и твоё, и развеется мерзкий дым, который, что бы там не плели сумасшедшие снаружи, никакого отношения к тёткиной дуще не имеет, её будут провожать по-настоящему. Так, как принято здесь, в вашей вечно разрушающейся и снова встающей Асакусе.

Ей и споют, и сутру, может, какую почитают — те, кто знает получше.

Возле маленького домового алтаря тёткины сыновья зажгут благовония; ты сложишь ладони просто — не сосредотачиваясь и не направляя силу, постоишь со всеми, потому что ты и есть со всеми всегда. И когда тонкий, белёсый, неясно благоухающий дымок уплывёт ввысь и истает в закате, ты будешь точно знать, что всё в порядке.

До следующего раза.

@темы: моё, фанфики

---

Райтобер, за тринадцатое

...потому что вчера меня забороли объединённые силы тупняка и головной боли (с)амоцитата

#13 Собранный урожай, лист опять этот, ибо (опять не смогла, а это очень просилось, даже с вариантами, да)

Канон Триган
Размер 628 слов
Заметки Манга, глубокий постканон


Мы на сегодня закончили. Столько собрали! Как хорошо здесь пахнет — зеленью, листвой, яблоками и прохладой. Она не такая, как ночью, свежая и радостная. Днём. И всё ещё новая для меня, хотя лет мне... Ой, конечно, вам, наверное, будет смешно. Лет мне немного по вашим меркам. Так даже земные врачи говорят, хотя они и чудные. Может, они и правы, но по мне — всё равно многовато выходит. Должно быть, из-за того, что за жизнь мою столько всякого случилось...

Что-то я отвлеклась. Я не жалуюсь, вы не беспокойтесь. Я не знаю... можете ли вы беспокоиться вообще? Надеюсь, вы не злитесь. Здесь так хорошо — что за радость злиться?

Наверное, вы не сердитесь. Вы всё молчите, конечно, но если здесь так здорово сейчас — значит, и вам спокойно? Вы ведь теперь больше похожи на других, тех, которые не могут ходить. Я тут сижу совсем рядом, но ничего плохого не происходит.

Раз вы не сердитесь, я могу вам дальше рассказывать.

Вы чувствуете эту прохладу? Хорошо бы, если бы так. Она замечательная. Я когда маленькая была, даже представить себе такого не могла. Другие говорят, что климат у нас ещё не очень, но они нездешние, не знают. А вы бы поняли, наверное. Вы здесь не родились, но вы бы поняли.

Яблок в этом году — страсть. Сколько народу пришлось собирать сюда, чтобы как нужно их снять! Давно мы так не сходились, да и не только наша семья приехала. Вы и сами видели, конечно.

Интересно, вы можете видеть?

За три дня даже не поссорился никто как следует, так, бока кое-кому намяли.

Но стрелять среди деревьев у нас даже после войны считается за последнее дело. А ваши яблони так разрослись здесь... Бывают ли леса из яблонь? Хорошо бы вы подсказали, я не очень разбираюсь: лесов я мало видела, даже защитные полосы, оплетающие нашу землю, которые высадили годы назад, кажутся очень большими. А здесь — не полоса.

Но ведь когда яблони — это сад?

Надеюсь, мы вас не сильно побеспокоили.

Работы ещё осталось, конечно. Я отсюда вижу в двух шагах затерявшиеся в траве яблоки. Те, что сложены подальше, горками под деревьями, правда, вижу хуже.

Наверное, ещё два дня, и мы управимся на этот год.

Может вам и не очень интересно, но мне действительно хотелось бы, чтобы вы увидели всё это. Здесь теперь по-другому, честное слово.

Думаю, мистер Вэш был бы очень доволен, а вы?

Может быть, вы с ним теперь увиделись. Мисс Хроника на мои слова однажды только усмехнулась, мне кажется, она не знает, есть ли у вас ну... душа. Или ей это не нравится.

Но я думаю, с того самого дня знаю, что конечно есть. Поэтому вы, наверное, увиделись.

Может, вы не сердитесь на нас и поэтому тоже.

Вы двое не очень хорошо ладили, но я теперь точно знаю: вы очень друг друга любили. Так обычно и бывает, вот нас у мамы очень много, и случалось — иногда даже до драки доходило, но...

Я знаю, что вы за него радовались потом. Вы не беспокойтесь: у него всегда получалось уносить ноги. Я-то знаю, что ни у кого так и не вышло его поймать. Даже мисс Хроника отступилась, но это длинная история, в другой раз рассскажу.

Однажды он просто исчез.

Не совсем — сказала мисс Мерил и она, должно быть, была права, вы не же не исчезаете совсем.

С тех пор часто у нас шёл ласковый дождь, мы всё не привыкнем к таким.

Иногда, я думаю, мисс Мерил слышала его не только в дожде. Понимаете... Ну, это тоже другая история, а вам её рассказывать неудобно. Я не сплетничаю.


Может быть, и с ней вы тоже увиделись. Конечно, мы уходим не так, но я верю, что она бы его нашла, а вы были очень упрямый, и...

Простите, я, наверное, вас совсем заговорила. Время позднее, хотя и вам, и даже мне это уже не важно. Но всё-таки завтра ещё есть работа.

Спасибо большое вам за яблоки.

До свидания, мистер Найвз.

@темы: моё, фанфики, фигучая пустыня

---

Так сегодня всё-таки Покров! А я гадала, правильно вспомнилось, или нет.

Колокола же вчера и сегодня били прям заметно. Кстати, комната у меня сейчас на другую сторону выходит, во двор (раньше, с балконом, выходила на улицу, и там можно было увидеть маленькую церковь, которая у нас на углу). Я думала, не так слышно будет, но упс.

@темы: момент

---

Нет, всё ещё райтобер

#12 Маков цвет

Канон Кастлвания
Размер 1150 слов
Заметки AU и возможное мелкое (или крупное) болтозабивание на детали, потому что мне нужен подорожник всё ещё. Одно из наиболее характерных и древних значений мака — забвение, (смертный) сон

Проходит несколько лет, прежде чем они возвращаются сюда. Тревору кажется — он мог бы сбиться со счёта или с дороги, если бы не Сифа. Как будто что-то или кто-то водит их кругами, путает. Это становится заметнее по приближении к знакомым местам. Да и не такими уж знакомыми видятся земли, и от этого вовсе жутковато. Тишина окутывает весь край, и не разобрать, только покой в ней или холодная стынь. Нечисти, правда, не видать, и то ладно.

В последние трое суток Тревор чувствует себя так, будто продирается куда-то с боем, хотя врагов, настоящих, как раньше, что-то не попадается, разве что приблудная мелкая сошка. И та — голь лесная, тень подзаборная — будто самой себе не рада. А путь всё равно выматывает: опять и опять выводят дорожки к сухому дереву, к буераку или ручейку, который они с Сифой точно уже проходили.

Их так просто не взять.

И в конце концов неведомая сила сдаётся: распахивается молчаливая долина, и знакомо скалятся в отдалении высокие чёрные башни.

Тишина.

Солнце ещё высоко и только — утешает себя Тревор.

Сифа рядом с ним делает маленький шаг вперёд, настрожённая, поражённая чем-то. Будто замечает, как иногда бывает не к добру, угрозу раньше него.

Бьёт в глаза красное, словно всё вокруг чем-то залито — даже у него сердце замирает. Только приблизившись ещё, они, наконец, понимают: это всего лишь цветы. Пышные маки едва-едва покачиваются, чувствуют неуловимый ветерок.

Красиво это должно быть — а сердце, всё одно, не на месте.

Тревор помнит о своей просьбе, но в эти мгновения не думается о семейном наследии. Они оба, не сговариваясь, прибавляют шагу.

В замке нет ни угрозы, ни предупреждения. Он сам сейчас похож на вампира, думается некстати. Не мёртый и не живой. Как будто в каком-то тягостном забытьи.

Было иначе, недобрым это место оставалось всегда, по мнению Тревора, но это почему-то хуже.

Он готовится снова сражаться с непонятной силой. Теперь ясно, что причина здесь.

Но замок не путает их, не строит подлянок. Ему как будто всё равно.

Сифа хмурится и сжимает кулаки «Этот... дом связан с хозяином, кажется»

Паршиво, как же паршиво, если она права. А она очень часто права.

«Алукард, ублюдок! Где ты есть!»

Сифа качает головой.

«Давай найдём его».

В конце концов и она принимается звать, но ответа нет. Они обходят древнее чёрное чудовище, и угрюмая громада замка не сопротивляется. Всё здесь лежит в забвении, в тишине, пусть и золотящейся в некоторых комнатах от солнца, но всё равно удушливой.

Снаружи такая же душная тишь. И маки. Они растут везде, пара цветов, особенно, кажется, ярких, пробилась у самой лестницы. В другом месте Тревор находит то, что могло быть когда-то огородом. Но и там почти всё заросло цветами.

***

Сифа находит его. Даже не объяснет Тревору: просто лицо у неё такое.

Это та самая комната, вдруг говорит она.

«Ты помнишь?»

Дерьмо.

Алукард спит. Он спит уже очень долго: комната не кажется жилой, и на белой сорочке и золотых волосах жёсткая сухая пыль. Это должно быть похоже на его прежний сон, в котором он провёл целый год, прежде чем они встретились. Должно быть, но это не так.

Может ли вообще вампир спать так долго и глубоко без гроба?

Алукард всё ещё другой, всё ещё человек хоть немного, пусть Тревор не поверил бы в это так сразу.

Но люди тоже спят иначе.

Его лицо осунулось, и волосы спутаны.

Нет смысла ждать его побуждения, и Тревору очень сильно хочется поскорее растолкать этого засранца, надавать пощёчин и зуботычин — только чтобы он не был таким неподвижным и, проклятье, таким несчастным. Но Сифа не позволяет ему даже как следует потрясти Алукарда.

Им самим нужен отдых — понимает Тревор, спустя время, но прежде чем устроиться на ночь, Сифа с осторожной нежностью смывает пыль с лиа и рук спящего, вычёсывает её из волос, разбирает потускневшие пряди.

***

Солнце, конечно, тоже его не будит даже к тому времени, как они заканчивают насущные заботы (правду сказать, их многовато. Совсем не это Тревор и Сифа ожидали найти здесь).

Пусть они недостаточно сыты— это не так важно сейчас.

С похожими мыслями проходят несколько дней, но поиски ответов в книгах не дают результата. Все попытки привести в жилой вид хоть несколько комнат замка тоже бесполезны, как будто тонут в равнодушной тишине.

Тревор и Сифа упорно продолжают жить, сражаясь с ней. Они выпалывают огород . Они добывают еду.

В маленькой спальне теперь чисто, но живой дух, наполнявший её когда-то так надёжно, что это сыграло и с хозяином, и с творцом грустную, злую шутку, кажется, исчез навсегда. Алукард, умытый, переодетый, прибранный, чудится Тревору частью этой неподвижной, будто умершей комнаты.

«Всё, хватит!»

Тревор сам себя чувствует бесполезным, куда более бесполезным сейчас, чем Сифа. Он не может помочь ни ей, ни Алукарду и пару часов кружит вокруг замка, по этому проклятому маковому полю, как разозлённый зверь. Кнут поёт в руках, сбивая крупные, яркие цветы, и от этого словно бы становится легче.

«Хватит, мы идём наружу», — объявлет Тревор, ворвавшись в комнату. И натыкается на резкий взгляд Сифы. Почти как на осколок льда.

Они оба мало говорят об этом, но есть вещь, о которой они оба знают.

Это была ошибка — оставлять его.

«Нет, ты не поняла», — Тревор вскидывает руки.

«Не так».

Больше ни за что.

«Мы все идём наружу»

Алукард всё ещё высоченный сукин сын, но Тревору всё же удаётся стащить его с постели вместе с покрывалом. Сифа сердится было, но затем как будто принимает какое-то решение, и начинает собираться.

***

Полдень минул, но в воздухе тепло. Они не уходят далеко от замка — ни к чему.

Сифа успевает устроить место, но Тревор свою ношу сгружает только на время. И молча принимается заново выкашивать маки. Цветы разлетаются, как кровавые капли, сочно мнутся под сапогами, уступают, будто с неохотой, но всё же.

Узкий язык пламени вдруг начинает танцевать вокруг. Тревор не останавливается. Ворожба Сифы не причинит ему вреда, она слишком умела для такой оплошности.

Наконец, они прекращают свою странную битву. Этого пока довольно, понимают оба, не сговариваясь и переносят Алукарда на новое, чистое место. Сифа разводит костёр.

Умопомрачительно пахнет измятой травой, луговым цветом, дух которого пробился, наконец,сквозь въевшийся, всё последнее время едва уловимый, но тягостный запах маков. Пахнет огненным жаром и самим солнцем.

Оно всё ещё не тревожит сон Алукарда, но и не вредит ему.

Сейчас он не выглядит настолько неживым. В высоком небе пролетают птицы, их тени легко касаются спокойного, заострившегося лица спящего, и на мгновение кажется, что вот сейчас вздрогнут ресницы.

Тишина меняется.

Трвор обходит костёр и устраивается рядом с Алукардом. Сифа сидит с другой стороны, бережно касается светлых волос.

«Мы столько сюда добирались, неужели так и не увидимся?»
Тревор сжимает кулак.

«Слышишь, Алукард?

Давай, ублюдок. Просыпайся. Так у нас даже извиниться не получится»

Сифа медленно сжимает неподвижную ладонь .

«Адриан»

«Что?»

«Это его имя»

«Проснись, пожалуйста»

Адриан. Адриан, действительно. Кто-то ещё, кто-то, кроме убийцы Дракулы, кроме обещанного воина.

Это как-то по-дурацки — так держать чью-то руку.

«Давай, Адриан,чрёрт, просыпайся, только глаза сразу не открывай, а то...»

«Тревор!»

Они тихо бранятся прямо над спящим, но рук не отпускают. Может, просто нет времени заметить.

«Возвращайся».

Всё-таки, решает Тревор, надо будет потом с ним подраться. Повод есть — он действительно видел.

Видит.

Глаза у Адриана широко распахнуты, неверящие, яркие, живые.

@темы: моё, фанфики

---

Райтобер, одиннадцатое

#11 Зов

Канон Лига Справедливости
Размер 632 слова
Заметки DCAU, версия мультсериала нулевых. По ней именно Марсианский Охотник телепатически созвал исходный состав Лиги. Диана единственная из всех не была опытным героем. Бегство, чтобы помочь остальным, фактически, стоило ей дома, и в финале сюжета "Потерянный рай" можно заметить, что Дж'онн опечален её изгнанием.

«Нам нужно поговорить»

Время шло к ночи, и догорающая заря затейливо расписывала пологие морские волны. Ещё один день позади, ещё одно задание завершено. Здесь, на этом пустынном берегу, Диана, наконец, смогла застать Дж'онна врасплох.

В отличие от части людей внешнего мира Дж'онн не стал уточнять, о чём именно будет разговор. Потому ли, что и без слов знал, как часто с ним случалось, или потому, что был слищком честен? Он ведь должен был догадаться: она заметила его тревогу. Знакомый, внимательный и печальный взгляд Диана в последнее время ловила на себе слишком часто.

Это начинало злить. Не его забота — он был её драгоценным другом, и никогда не опускался до неуважения, несмотря на то, что был много старше любого из членов команды. Нет, Дж'онн снова казнился, спрашивал с себя за что-то, с такой безжалостностью, какую никогда не проявлял к другим — и вот от этого Диану медленно охватывал гнев.

«Прекрати это. Что с тобой произошло?»

Когда это началось? Она сосредоточилась, вспоминая, почти зная ответ.

Темискира.

«Моя мать поступила так как должно. Никто из вас...».

«Диана, я знаю, что значит лишиться дома, которым дорожишь» — В его голосе вдруг отдался холод, очень старый, горький холод мёртвой земли и забытых руин, по которым Дж'онн скитался в одиночестве великое множество земных лет.

«Но мой дом забрала война. Я не мог этого избежать, но не стану лгать — я всё ещё чувствую, как мой мир зовёт меня иногда. Я хотел бы вернуться, но знаю, что не смогу. Это не то, чего я готов пожелать кому-то ещё. Особенно другу»

Диана вздохула.

«Твоей вины тут нет»

«Я позвал вас. Я... недостаточно думал тогда. Я не знал, к чему это приведёт для каждого. Для тебя»

Она смотрела на него, не веря собственным ушам.

«Не смей такого говорить»

Будь это Кларк, Диана, наверное, даже ударила бы его разочек. К Дж'онну она только шагнула, внезапно чувствуя, как в груди вместе с гневом закипает почти детская обида, накрывшая приливной волной и будто выбившая боевой задор.

«Если ты и правда считаешь меня другом, знай и запомни: я не жалею о той ночи. О том, что услышала тебя. Если хочешь — я благодарна».

Диана быстро шагнула ещё раз, касаясь широкого, такого знакомого и надёжного плеча. Открывая свой разум, изо всех сил надеясь объяснить.

«Пожалуйста»

***

Голос, отдававшийся в её сне, не был ни величественным, ни угрожающим. Не было в нём ничего похожего на то, о чём рассказывали предания или воспоминания одарённых сестёр. Диана вынырнула из сна резко, будто выдернула самоё себя из глубокой воды на соревнованиях.

«Кто бы ни слышал меня сейчас, мне нужна ваша помощь. Этому миру грозит опасность большая, чем можно представить».

Низкий и ясный голос не шептал ни о каких загадках. Неведомый зовущий, верно, был воином. Он говорил, говорил и говорил в пустоту, в необъятную даль мира как страж, как вестник, увидевший угрозу: без ненужного украшающего плетения, без ложного пустого надрыва, но с таким убеждением и стремлением защитить, что это отдавалось в груди болью и радостью.

И Диана поверила. Она поверила, что завший был другом. Даже не видя его лица, она пожелала узнать. И более всего — пожелала защитить слабых, которых не могло уберечь благословение Темискиры.

Она твёрдо знала, что медлить нельзя.

И пока воля и сила несли её над морем и сквозь облака на далёкий зов — не было ни страха, ни сомнения. Тот, кто указывал ей дорогу, указывал верно. Не был врагом.

«Ты вложил своё собственное горе в желание защитить наш мир. Я никогда не пожалею о решении, которое ты мне показал — в нём слишком много»


Дж'онн поднял, наконец, голову и посмотрел Диане в глаза. По его взгляду, как и по лицу было сложновато читать из-за непривычного вида. Она никогда не видела у него слёз, даже не знала, умел ли его народ плакать как земляне.

Но сейчас это было не важно. В его глазах потеплевшая печаль мешалась с таким светом и облегчением, что Диана была уверена: он понял.

«Спасибо».

@темы: моё, фанфики, JL и другие

---

Райтобер, десятое

# 10 Без оглядки

Канон Покемон
Размер 592 слова
Заметки 1. без учёта пары последних сезонов на всякий случай. 2 Алсо, слово божие гласит, что двум придуркам уже по 25 на момент первого фильма, от хорошей жизни Джеймс бегает давно и упорно

— Ты... Задавался когда-нибудь вопросом... Зачем тебе вообще так надрываться? — Они все трое пытались как можно быстрее отцепить якорь и поднять шар в воздух, поэтому Джеймс с чистой совестью проигнорировал ворчание Мяута. Даже если задания заканчивались синяками — это того стоило. И точка.

Спроси у него в другой раз так же кто-нибудь напрямую, он бы не смог придумать внятного ответа, почему именно. Объяснения включали бы что-то слишком щемящее, уютное, скрытое. Как его коллекции и детские "секреты", которые не стоит лишний раз показывать, иначе вся магия пропадёт. В том, чем они с Джесси занимались, было для Джеймса что-то похожее, но мог ли какой-нибудь болван, или даже не болван, а Мяут, например, понять это?

Иногда Джеймс и сам не понимал. Замерзая на очередном леднике и вытряхивая снег из-за воротника, отлёживаясь после очередного неудачного приземления и вытряхивая из волос ветки и землю, он очень хотел оказаться где-нибудь, где было теплее, или чтобы так не болело, или...

Да мало ли чего ему хотелось в такие моменты. Всё это не меняло истины

Куда угодно, но не обратно.

***
«Мы могли бы поговорить, знаешь ли»

Щёлк.

В этот раз он просто аккуратно положил трубку и молча поплёлся к двери душа. Уютная комната, в которой им удалось пожить целых два дня очередного турнира, дышала спокойствием. За дверью пела вода. Уходить отсюда, когда у них даже есть возможность платить по всем правилам — глупость, и Джесс опять наставит ему синяков.

Ну и ладно.

— Ээээ, есть одна проблемка.
— Это может подождать?
— Не-а.

Она высунулась и уставилась на него. Смесь свирепости и внимания на её лице сменилась досадой, а затем она просто вздохнула:

— Линяем?

— Ага.

Возможно, только возможно, его родители могли оказаться не в настроении для очередной полномасштабной попытки наставить его на путь истиный. Но в такую удачу не верилось, если уж мать дозвонилась в гостиницу.

Где, интересно, они прокололись?

— Что-то там персонала больно много, — Мяут шмыгнул в дверь, зыркая по сторонам. Ему, привычному к неприятностям, тоже было не по себе.

Ага, кто-то из персонала его приметил. Вот чёрт.

— Я тебе это припомню, — сообщила Джесси, спихивая его с последней нижней ветки росшего у окна дерева и спрыгнув следом сама.

Джеймс пожал плечами.

— Запиши на мой счёт.

***

В первый раз в полицейском участке он оказался безо всяких обвинений, но боялся тогда сильнее всего. Только сидя в светлой, аккуратной комнате перед доброжелательной Дженни, сказавшей, что за ним приедут родственники, Джеймс понял, что сейчас всё может просто закончиться.

Совсем.

Он чуть не упал со стула, когда вошла бабушка. Немного от удивления, и больше — от того, что стало легко, так легко, что даже жарко.

Бабушка с дедушкой тогда не стали спрашивать. Они как-то так умели молчать... по-другому, не как папа с мамой. Лёжа в постели и глядя из-под ресниц на седую бабушкину голову, Джеймс,наконец, заговорил сам. Он говорил в подушку, нёс какую-то околесицу и чувствовал, как щиплет в носу.

Он раньше не жаловался, потому что этот дом, самый лучший из всех, не годился для жалоб. Он был слишком счастлив здесь, и поэтому, поэтому бабушка не заслуживала всех этих слов. Она любила и понимала всех-всех, и Джеймс, должно быть, казался ей теперь ябедой, потому что жаловался на родителей.

Но бабушка дослушала до конца и тихо опустила маленькую натруженную руку ему на голову.

«Не выдавай меня» — очень хотелось сказать Джеймсу.

Бабушке это оказалось не нужно.

— Давай пока у нас поживёшь, а там отправим тебя в школу.

Родителям они не сказали ничего — понял он гораздо позже.

В школе он не доучился, но — не сразу, методом проб и ошибок — освоил множество вещей, каких знать и уметь был не должен. И куда бы ни заводили его случайности, неудачи и собственные решения, возвращаться Джеймс не собирался.

@темы: моё, фанфики

---

Райтобер-9

Вот щаз конкретно выбесило, потому что пришлось переписывать с нуля из-за глюка. >_<

#9 Дорожное происшествие

Канон Крестовый поход Хроно
Размер 430 слов
Заметки О неповторимом стиле вождения Розетты прям в первой главе. Хроно, надо заметить, несмотря на негодуй уже относится к происходящему как к специфической рутине, что прозрачно намекает на частоту возникновения подобных картин. Текст — немного более ранних времён.


Хроно определённо видел в этой жизни достаточно страшных вещей. Ущелья чудовищной глубины, пожары, оставленные места жестоких схваток и тяжелейшие раны товарищей. Или горы трупов, например. Он успел побывать преследуемым сородичами преступником и даже убийцей. Он, в конце концов, не был человеком.

Всё это не помогало вообще.

— Ст... Сто-ой! — у Хроно всегда хватало духа смотреть в лицо опасностям, но прямо сейчас его посетило сомнение.

Отвратительный скрежет металла по камню оказался подобен волшебной музыке, для этого было достаточно осознать, что они едва-едва не врезались. Но Розетта справилась с поворотом. Если можно так сказать. Хроно откинул голову назад и всё-таки закрыл глаза. На минуточку, пообещал он себе.

— Ты же училась водить!

— Я и научилась! Чего ты суетишься?! — Розетта немедленно надулась. И выдала, будто подсказал кто:

— В жизни есть вещи пострашнее.

Хроно вздохнул. Поездка обещала быть долгой, но с ветерком.

***
Ну, потом он поздравил себя: почти угадал. Для Розетты поездка и впрямь была долгой. Она миновала по меньшей мере, восемь углов и четыре перекрёстка. Они целыми добрались до указанного места и успешно выпонили задание, даже не обрушив ничей крошечный балкончик, каких в этом районе было несправедливо много. В этот раз Хроно отделался чужой простынёй на голове, а Розетта едва не лопалась от гордости, докладывая по телефону сестре Кейт: ещё бы, одно из первых заданий!

...Машину она разбила уже на обратном пути.

***
— Ты что, совсем не думаешь! — дышать в этом положении было страшно неудобно. Зажатый между прикрытой Розеттой и снаряжением, которое он, не иначе как пот наитию перебросил за спину, Хроно чувствовал простую злость. Не досаду и не бешенство, что-то совсем земное и не слишком громоздкое. Подходящее.

— Это ты не думаешь! Не смей орать на меня, когда у тебя кровь идёт!

Спину он тогда не повредил, короб очень пригодился. Зря Розетта так разозлилась, что даже треснула его по голове — слегка. Им обоим повезло в этой аварии, хотя врезались они на сей раз как следует.

Пускай ныли помятые рёбра и ссаженный лоб, Хроно не жалел. Розетте, не прикрой он её, пришлось бы хуже. Подумалось, что хорошо бы выпросить у Старшого какую-нибудь штуку для безопасности.


***
— Эй, вы целы?

Какой это был раз? Хроно ещё считал, но, кажется, успел немного сбиться.

— Почему ты вообще это делаешь! — как же он иногда всё-таки уставал с ней. А ведь казалось, она действительно ценила свою жизнь, и подобные выходки повергали его в растерянность.

Розетта взглянула с вызовом.

— Знаешь как говорят?

«Кому повешну быть, тот не утонет».

«Не собираюсь я так погибать, вот ещё выдумал»

Она никогда и ничего не делала наполовину или даже по-настоящему аккуратно. Даже без конца утекающей — жизни в ней было так много.

К этому следовало привыкнуть.

@темы: моё, фанфики, КПХ

---

Райтобер, день восьмой

#8 Ты тоже это слышал (а)?

Канон Гаргульи
Размер 680 слов
Заметки Постканон основного сериала, плюс примерно 10 лет, ХЭ. Допущение: тёмное будущее, которым Пак пугал Голиафа в надежде выманить у него Врата Феникса, есть по сути альтернативная реальность. Хотя "Лис" — взрослая версия сына Занатоса и Жанин, с шансами не владеет магическими силами, он ощущает "эхо", поскольку является, собственно, тем же человеком.

Золотые и оранжевые фонари мерцают повсюду, одевая стены древнего замка потрясающе тёплым светом. Со своего места Анджела может видеть узор из огней — ласковых и ярких. Старшим эта картина не покажется такой мирной, но она — другое дело.

Новый большой мир всё ещё прекрасен и удивителен.

Анджела опускает руку на вихрастый рыжий затылок своего маленького друга.

«Осторожнее».

Здесь очень высоко, и у любого человека дух бы перехватило, но Алекс слишком заворожён. В его ярких глазах, сейчас кажущихся тёмными, как зелень елей перед грозой, отражаются золотые искры. Зубец рядом с её местом достаточно высок для ребёнка его возраста, и он опирается на его серый камень, положив голову на скрещенные руки. И совсем не боится.

«Ты ведь меня всё равно поймаешь?»

Анджела поймает, конечно

«Твои родители не будут рады, даже если мне это удастся».

Алекс поднимает голову и смотрит серьёзно, потом кивает.

«Я не хочу, чтобы они огорчались» Слабо сказано. Они с ума сойдут, если с ним что-то случится. Но Анджела понимает. Она знает, когда любт так

«Но я смогу летать сам, когда стану старше».

Анджела надеется, что Пак ему такого не говорил, хотя от этого плута всего можно ожидать.

«Пак не говорил» — Алекс щурится. «Я и сам знаю»
Анджела вздыхает. Сложно с ним, а ведь ему всего одиннадцать. Но у мальчика доброе сердце, и это успокаивает. То, как любят в этом доме, успокаивает тоже — этой любовью полнится старый замок. Здесь не предают своих и не отворачиваются от чужих тревог. Даже странно, если вспомнить о прошлом, — но в этом тоже есть заслуга Алекса.

Даже в эту ночь, ночь, разделяющую год пополам, Анджеле здесь легко, и она знает, что не только ей. Чёрная ночь не войдёт сюда, и огни не погаснут — замок жив так, как не был долгие-долгие годы, а может, и никогда прежде, говорит ей отец.

«Ты тоже это слышала?» — Анджела почти вздрагивает, такой отчаянной кажется хватка тёплых человеческих пальцев на запястье. Глаза у Алекса широко распахнуты, и лицо слишком бледное.

«Нет» — вдыхает Анджела, соскакивая со своего места, и наклоняясь к мальчику, «нет, но всё хорошо, всё будет хорошо».

Он иногда слышит всякое. Иногда пение. Иногда смех. Иногда куда более страшные вещи. Это началось не очень давно, года два назад. Пак обычно гоняет непрошенных гостей, а временами даже весьма безжалостно подшучивает над ними. Это бесит всякую мелкую нечисть, тревожащую Алекса, но Пак веселится

«Напрашиваются же». Мелочь знает, что Владыка сердит на своего бешеного шута, но постоянно забывает его оговоренное право защищать внука Королевы.


К Паку Анджела отводит мальчика и сейчас. В ночи, подобные этой, он чаще бывает сам собой. Чего ему это стоит, никто не знает, но должно быть, думает Анджела, тоска его мучает слишком сильно, чтобы притворяться человеком.

Она не пытаетсяв это лезть.

***
Алекс сидит, рассеянно дёргая собственные волосы. Очень хочется пойти к родителям, но, наверное, это их напугает сейчас. Он не знает, как выглядело его лицо, но Анджела так сильно встревожилась...

«Это по-другому» — шепчет он, зная, что наставник его услышит. Он всегда слышит. Он однажды пообещал.

Пак всегда оказывается рядом неожиданно. Вот и теперь — возникает прямо на подоконнике.

«Кто тебя позвал?» Он будто не сердится, но Алекс замечает, как ярко блестят его глаза.

Он всегда будет рядом.

«Это не... не наш народ» — «наш» всегда получается как-то само собой.

«Просто кто-то предупреждал. Меня. И выстрелы были»

Лис! Лис, беги!

Кто-то другой, невозможно похожий на него, блуждал в каменных мешках, одетый железом, блуждал, разыскивая и теряя друзей.


«Это... Это однажды...» — язык не слушается, зубы стучат, и к губам вдруг прижимается край возникшей из ниоткуда деревянной чашки с чем-то сладким, сильно пахнущим травами.

«Этого не будет, если постараешься», — длинные пальцы Пака ерошат волосы, и Алекс видит его яркие глаза близко-близко. «Или не будет вовсе»

«Запомни: в ночи как эта» — говорит он почти нараспев, «расходится ткань жизни и путаются времена и пути»

Эхо наполняет разные миры, смешивая возможности, как гадальные руны.

«Иногда его можно услышать».

***

«Ты тоже это слышал?»

Бруклин устало щурится на своего спутника. Взъерошенный Лис смотрит в темноту. На его мокром от пота лице на мгновение вспыхивает забытое выражение счастья.

«Нет. А ты что слышишь?»

«Наверное, показалось»

Позже он сознается,что в какой-то момент вдруг услышал голос давно погибшей матери, смеявшейся чему-то с отцом.

@темы: моё, фанфики, ночь, луна и крылья

---

Райтобер, день седьмой

Ну пля.

# 7 Лабиринт

Канон Pet Shop of Horrors
Размер 610 слов
Заметки Героиня первого отрезка — из последней главы пятого тома.

Волшебное чувство торжества, пьянящей победы и хорошо сделанной работы ещё гудело в теле Жанет, когда она шагнула за кулисы. Всё будет по-другому, всё закончилось — будто нашёптывал кто-то. Голова кружилась, и тело было таким лёгким, каким она его уже давно не чувствовала.

Дорога как будто растянулась. Здесь, за сценой, начинался другой мир. Она привыкла так думать, но прямо сейчас это была... не метафора. Резкий свет перемежался глубокими пятнами тени, шагни — и провалишься. Закончилось, закончилось.

Нет.

В зеркале гимёрки, куда она добралась своей странной, как будто раздваивающейся дорогой, всё ещё плыли тёмные потёки. Тогда... Что именно закончилось? Была ли какая-то дорога отсюда?

Он возник в зеркале за её спиной — тот самый, вспомнила она. Даже изувеченный глаз не портил резкого, упрямого лица. Танцор графа показался ей почти родным, и Жанет не вздрогнула, когда он протянул руку в приглашающем жесте. Единственный глаз сверкнул вызывающе: не боишься?

Ей уже нечего было бояться.

Глубина зеркала должна была быть прохладной, как в какой-то старой сказке, которую Жанет не могла вспомнить. Так ей казалось — но другая сторона была просто сумрачной, полнилась шорохом и порывами ветра. Где-то открывались и закрывались двери, бессчётное множество дверей. Под ногами оказывались то ковры, то камни, то обточенные временем плиты.

Жанет не пыталась угадывать направление, и даже её одноглазый провожатый как будто ничего не выбирал. Его шаги были лёгкими и неспешными. Так можно идти целую вечность неизвестно куда.

То, оставшееся в зеркале, всколыхнулось, отозвалось тревогой: куда, куда же? Ей теперь тоже на арену? В клетку? На смерть?

Танцор обернулся и посмотрел с насмешкой. Легко отступил — и пропал.

Пол чуть холодил босые натруженные ноги — истоптанные помнившие нескончаемый труд пуанты остались по ту сторону отражения. Где-то хлонула дверь. Колыхнулся занавес.

Куда же?

Провожатый пропал, и это был ответ: ступай, ищи сама чего хочешь. В сотне спутанных коридоров, за тысячью дверей и лестниц — зачем ему лестницы, ведь дом — небольшой... Жанет развеселилась: мысль, глупая, ещё цеплялась за оставленное, привычное. Здесь, в этом доме, бесконечно тянутся залы и переходы. Здесь она сможет поискать место, которое у неё не отнимет что-то, пришедший на смену.

Она шагнула, ещё и ещё, под ноги лёг ковёр и сменился льдом. Дальше, дальше и дальше. Вильнул коридор, и скрипнула дверь — колкий гравий, пришедший на смену гладким вощёным доскам, скрыла мягкая трава.

Прекрасно.

***

Люди очень легко теряли дорогу. Среди леса они делали это потому, что не понимали простых знаков мира. Это было обыкновенно. Ничего удивительного. Гораздо более странным в дни детства казалось Ди то, что люди умудрялись терятся даже в городах, которые строили сами. В плетении улиц они вечно начинали блуждать, словно в древнем лабиринте, построенном из гордости и страха на погибшем острове.

Потом он понял: они слишком часто даже не знали на самом деле, куда хотели бы прийти в конце концов и для чего отправились в путь. А другого способа найти выход никогда не существовало.

Его дом, как и дом каждого из его предков, не принимал подобных ошибок. Тянущийся мили и мили, изменчивый, пёстрый, вечный, много старше самого Ди, он приводил вошедших в него только туда, где им действительно нужно было быть. Сам Ди не сразу уразумел это и поначалу даже беспокоился: не хорошо выйдет, если пришлые обидят или потревожат тех, кого он берёг. Но это было невозможно, конечно.

Дом всегда был для каждого из гостей только тем, чего они заслуживали. Искали. Или приносили сами с собой. Дом был пристанищем, головоломкой, задачей.

Если кто-то оставался здесь навечно — что ж, это была не прихоть графа.

«Вернись к чаю, пожалуйста. Не опаздывай».

Дорога могла быть долгой: дом дарил ему собственные сложные узоры и переходы, где веранды, заплетённые виногдрадом, и мозаичные ступени сменял пышный лес под звёздным небом, но Крис не заблудился бы здесь даже без провожатых.


Каждый из пришедших получал только те пути, которые ему были действительно нужны.

@темы: моё, фанфики

---

Райтобер, шестое

Мало собственных тормозов, так ещё и комп издевается

Долго тупила в тему, даже придумала было что-то, но оно толком не клеилось в итоге, так что другой лист, этот

# 6 Сказка на ночь

Канон Приключения Джеки Чана
Размер 711 слов
Заметки АУ в каноне, вселенная альт-реальности "Мира демонов", где Джеки был слугой во дворце Шен-ду, а Вальмонт и компания — там же шутами. Да, это моя любимая тема, ну, одна из в этом каноне, такщта...

Болит всё, и шевелиться не хочется настолько, что даже эта проклятая лежанка у стены кажется удобной. Ты не уверен, что сможешь поднять горящие веки, и вдруг приходит мысль, что хорошо было бы вовсе больше не открывать глаза.

От неё всё ещё слабо корчится что-то внутри: нет, нет, жить — хочется. Мысль вспыхивает и гаснет, спутанная подступающей новой волной пустого отчаянного бешенства, в пересохшем горле царапается крик, когда память опять подкидывает этот зал, пронзительный насмешливый взгляд демона и пол, от очередного соприкосновения с которым — всё ради представления! — из носа идёт кровь.

Отчаянье накрывает так полно, что ты не сразу угадываешь новое присутствие в комнате. Чужие шаги в первые мгновения неразличимы, ты понимаешь, что кто-то вошёл, только по движению остальных вокруг тебя: хватка в шесть рук, цепкая, неприятно-тяжёлая на плечах и осторожная, но почти унизительная, на висках, исчезает, кто-то из ребят шагает к двери.

Ты мог бы испугаться собственной невнимательности — во дворце она может стоить жизни, но осознание, сквозь боль и подступающую истерику, настигает тебя слишком поздно. Почти сразу затем доходит: ошибки нет и бояться некого. Только один человек во дворце одновременно настолько упрям, глуп и добр.

Чан, племянник старого хранителя книг, снова явился со своей непрошенной помощью.

Вода — целый ковш — обрушивается на твою бедную голову таким неожиданным спасительным облегчением, что даже собственный жалкий вид тебя не волнует. Даже вспыхнувшая было злость на них на всех мгновенно захлёбывается.

Ты распахиваешь глаза.

Он опять умудрился притащить воды.

***

Вы по большей части молчите даже в такие вечера. Ты немного выучил здешний язык, но звучит всё равно отвратительно. Да и настоящее желание говорить с кем-то в этой мерзкой стране, задыхающейся в огне и пыли, у тебя появляется редко. Финн — другое дело. Иногда, конечно, молчит и он, но чаще — пытается разговорить Чана или принимается что-нибудь рассказывать сам.

Но в этот раз ты срываешься где-то на середине чужого тихого разговора. Срываешься, снова захлёбываясь злостью, и говоришь-говоришь-говоришь, глядя на этого идиота поверх тряпки, прижатой к лицу.

Говоришь, коверкая слова, о том, как сильно ненавидишь эту землю. Вся она неправильная. И дело не в демонах, она просто...

А он вдруг говорит, дурак: « ...расскажи о своей стране». Без злости говорит, сволочь, но это как пощёчина, от которой мгновенно замолкаешь.

«Я никогда нигде не бывал, даже пределов владений повелителя не знаю» — он слегка наклоняет голову, и тебя тошнит от этого смирения.

«Но иногда, только иногда, я думаю о том, как велик мир».

Ты закрываешь глаза. Ты не умеешь рассказывать, да и как рассказать ему... хоть о скалах и море? Это ему-то? Это верно, что даже те море и скалы, и далёкие зелёные поля — всё ещё владения другого Повелителя-демона, но там — там в это не верилось так легко.

...Ты тоже больше никогда этого не увидишь. Тряпка холодит губы, и хочется вцепиться в неё зубами. Мать рассказывала истории — очень давно это было, когда ты приходил к ней с положенной тебе работы, почти приползал, хотя по малолетству мера, конечно, была меньше, чем у старших. И вы добирались домой.

В этих историях духи были не такими, как в реальности. Они больше походили на людей. Они населяли когда-то, говорила мать, и горы, и леса, и море, играли и пели с волнами и деревьями, растили диковинные цветы и водили звериные стаи.

Враньё это всё было, конечно, потому что демоны правили этим миром всегда, и их прислужники не знали ничего, похожего на чудесные песни.

Ты стряхиваешь воспоминания и ловишь на себе взгляд Финна. Он слишком о многом догадывается. Это бесит, и ты молча отворачиваешься.


«Давай я расскажу, Чан»

Ты знаешь, что Финн когда-то жил совсем не так далеко от твоих родных земель, как этот идиот, но никогда не позволяешь себе думать о том, как много он помнит. Это не имеет значения. Финн временами кажется тебе безумным и пустым, и тебе меньше всего охота касаться его безумия.

Или искать утешения. Это отвратительно.

Но Финн помнит и говорит — он говорит всегда лучше остальных, особенно, когда по-настоящему увлекается и оставляет своё шутовство. Он рассказывает о море, о его чёрно-белом гневе и огромном спокойствии. О тёмных скалах и о тех, что сливаются с туманами. О могучих деревьях, которые здесь не растут.

Прямо сейчас это тоже всего лишь неправдоподобная история, как из детства. Но даже если и так — ты слушаешь её, медленно сползая в сон. Может быть, боль всё-таки подвластна словам, она как будто меньше из-за этих чужих воспоминаний.

Может быть, это и есть безумие.

@темы: моё, фанфики

---

Райтобер, пятый день

# 5 Колокол

Канон Хоббит, Сильмариллион
Размер 566 слов
Заметки Лютый глюк о судьбе одного из (узнаваемых в теории) персонажей ПЭ в более поздние времена

Ниэннил прикрыл глаза и вслушался в ночную тишину. Что-то в ней сегодня было неправильное. В отдалении сонно заговорил колокол, отмечая время. Не тревожно, не с обещанием или весельем — мягко. Но в его спокойствии, всегда созвучном ночи, сейчас чудилось что-то непривычно печальное.


Каждый из колоколов Дейла имел собственный тон, и каждый их отзвук говорил с Ниэннилом по-особенному, хотя он не был тем, кто сотворил их когда-то. Но музыка наполняла его слух всю жизнь, сколько он себя помнил — не имело значения, собой ли нынешним, или тем, кто сгинул в веках. И этот город пел для него долгие годы — каждую осень немного иначе, каждую весну по-другому. Первый колокол, давший душу этой дикой земле, люди давно уже сняли, но его звук всё ещё отдавался в памяти, резковатый и не такой уж чистый — его создателям, нашедшим здесь дом, тогда не хватало мастерства — но полный надежды.

«Вот и будет у нас новое королевство» — его мальчишки почти смеялись над ним, конечно. Но под их руку и в самом деле собирались люди, и долгими трудами взаправду ожила незнакомая земля по другую сторону гор.

Этот самый город, правда, родился не сразу. Детей человеческих сменили внуки, а тех — их внуки. Ниэннил помнил их всех.

Мог ли он когда-то давно подумать об этом?

Он не жаловался на память, но вспомнить, кто из его мальчишек выдумал, что им нужен колокол и даже не один, не получалось. Братья всегда были слишком похожи.

А время текло, и менялась бегущая река, и люди разведывали места, без затей дав реке имя. И однажды город всё-таки родился по-настоящему — но серые глаза, в которых Ниэннил увидел новое будущее, уже не принадлежали никому из его мальчиков.

Он не слишком-то доверял гномам, но не захотел вмешиваться, когда молодой король сошёлся с ними. Не больно-то этот очередной упрямый мальчишка принимал титул, но Ниэннил увидел его воистину королём, которым мог гордиться, и знал, что должен позволить ему действовать, не опираясь на чужую дурную память.

Колокола множились — сделанные людьми или подаренные гномами, затейливые и попроще, большие и малые, они перекликались над городом, напоминали о прошлом, были обещанием будущего. Они пели Ниэннилу о радости, когда он брал на руки очередного воспитанника в первый раз, и скорбели вместе с ним, когда он снова прощался навсегда с королём весёлого города Дейла.

И теперь в их молчании, с того мгновения, как отзвучал на часовой башне колокол работы старого гномьего мастера, было что-то, не дававшее Ниэннилу покоя. Что-то куда тревожнее внезапно поднявшегося ветра.

Ниэннил встал с резной скамьи и зашагал хорошо знакомой дорогой.

— Гирион! — по переходам старого дворца он уже бежал, каким-то давним, полузабытым чутьём угадывая, что не успеет.

...Бамм — удар колокола перекрыл вой ветра, коснулся слуха раньше, чем голоса, нет, крики, нараставшие на улицах.

«Его можно услышать издалека. И друг, и путник, и тот, кому нужна помощь, услышит. Можно предупредить об опасности. Помнишь, как мы перекрикивались, когда путешествовали через Белерианд? Это надёжнее! »

Кто из них это предложил? Ниэннил не помнил, хоть убей.

— Собирай тех, кого сможешь прямо сейчас, и уходите.

Ниэннил молча смотрел им вслед. Она выживет и дети тоже, это он снова просто знал. Очередной наследник обойдётся и без него, каким бы отчаянным не был сейчас взгляд серых ребяческих глаз (который по счёту?)

К себе самому он приказы Гириона не относил.

Не сейчас. И Гирион это понял. Усмехнулся едва заметно: ты, мол, всегда провожаешь нас.

Это будет последний раз, потому что с меня довольно веков и вашего смертного упрямства — не сказал Ниэннил.

Низкие, отчаянные голоса колоколов слились в его ушах в стон.

@темы: моё, фанфики, записки толкинутой

---

Райтобер-4

Фак йес

#4 Худший из страхов

Канон Артемис Фаул
Размер 673 слова
Заметки недопостканон Последнего Хранителя, где-то в те полгода до воскрешения, POV Артемиса-старшего

После катастрофы время у нас быстро сдвинулось к осени. Проблема восприятия, уточнил бы ты. Ведь мы все были слишком заняты, пытаясь подняться на ноги: наш мир оказался отброшен назад во времени после разрушения технологий. Всё это — глобальная проблема, отчасти, я хочу верить, объединившая людей. Достойная задача, тебе бы понравилось, я знаю. В такие моменты нет места страхам.


В каком-то смысле это действительно так. Артемис, ты, конечно, был уже слишком большим, чтобы мне действительно удалось побыть твоим героем. Чтобы мне действительно приходилось геройствовать так, как должен любой отец. Но это правда: в момент катастрофы страха перед ней у меня не было. В какой-то момент не было страха даже за Ангелину — так сильно я верил, что сумею защитить её.

Хорошо развитый мозг, я полагаю, в таких ситуациях просто отодвигает страх: это чувство мешает и может стоить жизни.

Странный опыт. Сейчас я задумываюсь о том, что прежде часто испытывал страх, хуже которого, как я думал, не могло быть ничего.

В детстве я постоянно боялся. Мало кто сможет в это поверить. Ведь это нас боялись столетьями. Вся наша семья приложила немало усилий, чтобы оградить себя от беспокойства и ненужныхх помех в делах. Страх чужих перед одним твоим именем — нашим предкам, Артемис, казалось, что это хороший способ.

Но это не избавляло от страхов меня самого.

Я боялся подвести отца, боялся не опрравдать ожиданий, и не достигнуть новых вершинсам.

Наше имя рождало во мне страх.

Моя собственная гордость рождала во мне страх.

Всё это ослабло, когда появилась твоя мать.

Новый страх, что однажды она просто сочтёт, что я, Фаул, ей слишком отвратителен, и оставит меня, появился не сразу. Но он, безжалостный, медленно точивший мои унаследованные привычки, единственный из всех страхов был в какой-то мере благословением.

Сейчас и он кажется лишь доказательством несовершенства: я недооценил волю Ангелины. Моя жена не собиралась отступать.

Знаешь, когда появился ты, я всё ещё не задумывался о том, что всё это значит, или о страхе, который поджидал меня. Только оказавшись в плену, я начал чувствовать что-то... совсем новое.

Страх, что я больше вас не увижу. Нечто совершенно неподобающее для Фаула.

Моё возвращение — не только из плена, нет, больше: к самой настоящей человеческой жизни — вскружило мне голову. Все страхи, даже перед собственной слабостью, с того времени казались мелкими. Мир стал новым, Артемис.

И в этом мире жил теперь только один настоящий страх, но я и помыслить не мог о его реальности.

Потому что я — Фаул, и это всё ещё значит, что я смогу заставить жизнь быть такой, как я хочу. Я не позволю этому случиться.


Я никогда не потеряю никого из вас.

Знаешь, в те два года... иногда я верил Дворецки. Иногда нет. Но в глубине души я чувствовал близость с ним даже в такие моменты. Я видел: он тоже не верит, что ты исчез навсегда.

Это было... по-другому, Артемис. Совсем по-другому. И это, и даже та прокля тая болезнь, еда не отнявшая твою мать после твоего возвращения.

Всегда был шанс. Самый безумный, невероятный, один на миллиард — для меня не имело значения, как он мал.

Мы иногда говорили об этом с Ангелиной в те два года. Мы не могли прийти к чему-то одному, но однажды она свирепо (о, она умеет злиться, за это я тоже её люблю) отрезала мне в лицо: я не поверю, пока не увижу его мёртвым.

В этот раз нет так.

Всё время, пока мы добиирались сюда из Лондона, я не молился. Ни одной минуты. Но я верил, что мы найдём вас всех живыми. Не могло быть иначе, Артемис.

Мы опоздали — не знаю, как сильно, я не подсчитывал. Просто не мог.

Это был только один глаз, эта травма не была смертельной, так почему? Я не могу найти ответ на этот вопрос.

Дворецки всё ещё не верит, что ты мёртв, Артемис. Беккет, по-моему, тоже, но он очень мал. А факты — упрямая вещь.

Я не могу сдаться и должен продолжать двигаться. Мы все должны. И мы будем.

Розы на твоём лугу всё ещё цветут. Они очень яркие. Сегодня я закончил оформлять раздел поместья на участки для земледелия. Кто-то спросил меня, не боюсь ли я остаться ни с чем в новом мире.

Знаешь, я почти по-настояшему развеселился..

@темы: моё, фанфики

---

Райтобер, за третье

Абыдна, ну ладно. Энное время тупила, какй выбрать канон, и вот.

# 3 Чердак

Канон Хроники Нарнии
Размер 455 слов
Заметки Вечная тема, но кольца-то, чсх, реально остались без присмотра

«Это началось однажды в такой же дождливый день» — профессор верит им, не сомневается ни секунды. Даже не так. Он будто ждёт этих оговорок, этого расссказа, который ему, наконец, поверяет Люси. Просто знает. Это странно успокаивает их всех. Он приводит их на чердак, совсем не думая о том, что сказали бы родители. Чердак в его старом доме не похож на те места, которыми стращали их взрослые: это уютная комната даже сейчас. "Немного напоминает пещеру сокровищ", — замечает Эдмунд, и профессор отчего-то выглядит очень довольным. И серьёзно кивает: так и должно быть.

Он очень странный взрослый, думает Сьюзен. Сейчас легче дышать и двигаться, но для того, чтобы привыкнуть к другим людям и себе нынешним заново им потребуется время. Ей потребуется время. Она чувствует себя обворованной.

Но этот чердак действительно хранит сокровища. Профессора не пугает прошлое, и Сьюзен не чувствует испуга от рассказа о противном дядюшке Эндрю. Это не его кабинет, и кресла с высокой спинкой, как в старых историях, здесь нет.
большой пёстрый ковёр и груда подушек перед камином гораздо удобнее.

Это началось на чердаке — далековато отсюда, конечно. Это было взаправду — хотя и в те времена, когда сам профессор был только маленьким мальчиком.

***

Это было взаправду, хотя ни дома на лондонской улице, ни дома с чердаком, похожим на пещеру сокровищ, давно уже нет. Это было взаправду, и от понимания, такого ясного сейчас, когда ей почти столько, сколько профессору, Сьюзен почти тошнит. Она встряхивает кудрями — всё ещё не седыми, конечно, седина ей не идёт, она решила с самого начала.

Всё это глупости ...Сьюзен знает, что это неправда — и то, что она не может с прежней лёгкостью убедить себя, что "это глупости", почти злит. У неё есть ещё одно решение, побольше, чем о краске для волос.


«Как вы и просили, я прислал вам то, что удалось найти. Мои соболезнования. Мы всё ещё выясняем судьбу двух дорожных служащих. Будьте осторожны. Всегда ваш С.»

Сьюзен откладывает записку в сторону и долго смотрит на аккуратную шкатулку. Эти кольца и правда очень красивы. В другое время ей бы даже захотелось подобрать к ним наряд.

Это время прошло.

Глупо было закапывать такие вещи в землю позади дома. Ненадёжно. Слишком по-детски. Но разве мог мальчишка поверить, что мир изменится так?

Сьюзен думает о пропавших, всего-то нашедших когда-то оставленное её погибшими братьями. Это просто занятно — она не то чтобы планирует кого-то спасать. Но они и правда исчезли. Совсем как рассказывал профессор.

Чердак в её доме, конечно, всего лишь чердак. Там чисто и пусто — как и должно быть в приличном доме. Конечно, она туда не пойдёт: дешёвый символизм.

Но в посленюю ночь, перед тем, как положить два кольца в разные карманы, крепко зажать под мышкой шкатулку и снять старую замшевую перчатку, Сьюзен увидит во сне длинный коридор под крышей — и до самого утра будет пытаться верно сосчитать балки.

@темы: моё, фанфики, ХН

---

*Устроила первые полноценные (а не пробные) постирушки с новой машинкой. Внезапно чёт замоталась немножко, но довольна собой и ей. Как мало иногда надо для счастья: например, понять, как вправлять фильтр для сбора ворса и проч. пакости и узреть в итоге, что он работает. Круто же.

*Меня снова укусила мысль растить что-то, кроме живучей твари, название которой я всё время забываю. Поэтому теперь у меня обитает сансевиерия. Пишут, она тоже живучая. Ну, будем надеяться.

Кстати, тварь надо пересадить. Та, что в горщке поменьше, оч распушилась, а вот в самом большом горшке растёт некрупная . Растёт неудачно, всё время пытается уползти. Проблема в том, что я никак не соображу, как аккуратнее повытряхнуть из горшка пушистый куст. Эх.

@темы: мелочи

---

Райтобер-2

Ха, успела.
#2 Тень на стене
Канон: Бродяга Кеншин
Размер: 517 слов
Заметки: манга, привет 252 главе

Очередной порыв ветра, нагнавший Сайто уже на пути к дому, показался ещё холоднее, чем тот, ворвавшийся в окно рабочего кабинета. Ветер на сей раз почти ластился, будто тосковал.

Смешно.

Сайто принял решение и не жалел об отвергнутом подарке Химуры: этот вызов был слишком искренней и бесполезной глупостью. Его долгожданного противника уже не было на свете — да и жил ли он на самом деле?

Не стоило попусту обмениваться ударами с другим человеком, это было ясно как день. Если глупости Химуры и прочих были привычны, то себе самому Сайто неразумных поступков прощать точно не собирался.

Пустые сожаления были чем-то неразумным, почти унизительным. И поэтому он твёрдо знал, что ни о чём не жалеет, не приняв вызова. Он не сожалел.

Но внутри слабо царапалось неприятное горчащее чувство, будто он что-то потерял. Или, больше того — даже утратил кого-то. Чувство было вдвойне противным оттого, что спустя немного времени к нему вдруг примешалось явственное ощущение чужого знакомого присутствия. Не было угрозы и даже ясности — но воинское чутьё никогда не подводило Сайто.

Ветер качнул оставленный поздним прохожим фонарь — догорающий, тот всё же встревожил мутную предрассветную темноту, расчертив узорами стены дома на другой стороне улочки.

...он стоял неподалёку от чёткого тёмного угла — тени соседнего здания. Худой и взъерошенный, невысокий... верно, он всё-таки был тогда немного ниже, чем теперь. Безликий тёмный силуэт качнулся навстречу собственной тени Сайто, казавшейся сейчас слишком большой. Качнулся — и замер, насторожённый. Ни следа нынешнего дружелюбия.

Забавно.

Если бы сторонний человек невзначай увидел эту встречу — надо думать, бежал бы без оглядки. Сайто усмехнулся. Тянуло закурить, ещё раз за эту длинную ночь , вот только сигареты он поизвёл. Незваный гость повернулся прямо — по-прежнему безликий, но безошибочно узнаваемый. Осенний ветер дотянулся и до него, растрепав высоко подвязанные пряди. Сайто не мог видеть ни рта, ни глаз мальчишки, но почему-то вдруг подумалось: он в растерянности. Он искал что-то, чего уже не было.

Потерялся.

"Разве Кеншин Химура и Хиттокири Баттосай не один и тот же человек?"

Чо не мог этого понять. Сайто и сам не поручился бы наверняка. Была ли чёрная тень, которую он столько лет молчаливо преследовал в мыслях, ожидая настоящего поединка, живым человеком? Был ли это кровавый дух, обуявший глупого мальчишку? Или сама его душа в неизмеримой своей глупости когда-то просто не выдержала столконовения с безрадостной правдой мира — и разлетелась на две части?

По большому счёту, это не имело значения теперь. Человек, приславший Сайто письмо, не был тем, с кем он искал поединка. А тот, другой, был сейчас лишь отголоском.

Тоской о прошлом, страхом перед ним.

Бесплотной тенью.

— Ступай себе.

Не было ни злости, ни даже настоящего желания подколоть. Бессмысленно язвить мёртвого.

Мальчишка вскинул голову — смотрел; Сайто не знал, каким был этот взгляд, но и это было уже не важно. Гость шагнул в сторону, как будто ослабив свою вечную готовность к бою, замер на мгновенье.

И исчез.

Темнота вокруг заметно поредела, выцвела. Налетевший ветер бросил в лицо тонкие клочья дыма от погасшего фонаря. Сайто прищурился, не закрывая лицо, и снова зашагал своей дорогой. Его собственная тень, истаявшая на стене, потянулась по улице. Кто-то со стороны мог бы сказать, что она всё ещё слишком большая и лохматая. Впрочем, увидеть её в такой ранний час было некому.

@темы: моё, БК, фанфики

---

Райтобер раз

#1 Вишнёвый пирог
Канон: Чёрный дворецкий
Размер: 337 слов
Заметки : Ну, эээ, я сказала, что мрачнота как-то не моё, а в итоге мне пришло в голову это. Кхе.

справка, представим, что это кто-то станет читать вообще без знания канона

У обоих персонажей раз и два специфические отношения с красным цветом. В каноне каждый «дворецкий» подаётся как многорукий Шива, все претензии к исходнику


Пускай Грелль никогда не был идеальным дворецким, кое-что он всё-таки умел. И если уж надо было делать пирог — он делал его сам и весьма неплохо. Намного, намного, неожиданно лучше, чем подавал чай или правил лошадьми.


Можно сказать, он вкладывал в это всю душу. Если только она действительно у него была — временами думала мадам.
По совести, если уж Грелль делал пирог — он делал его на славу. Из раза в раз, с почти неправдоподобным для себя старанием. Настоящим, а не тем, которое иногда казалось мадам скрытой издёвкой. В такие дни к Греллю возвращалось природное, страшное проворство — то самое, ночное, нечеловеческое. Слишком хорошо знакомое ей

Мадам сталась не думать об этом так, но мысль всё равно лезла в голову: этот пирог Грелль готовил с тем же хищным восторгом, с каким убивал.

— Если пирог для вас — он улыбался так радостно, что фальшивая робость прямо сползала с худого лица — то только вишнёвый!

Конечно же, чёрт возьми. Неизменное продолжение их общей привычки: яблоки и орехи не годятся для Мадам Рэд. Не по нраву её дворецкому: сликом тускло.

На её красных волосах даже первая седина как будто никому не была видна. На красной одежде не так заметна кровь — должно быть, это правда, ведь никто ничего не знал. Или всё дело в том, что даже в той ярости, которую пробуждали эти женщины, даже в своих справделивых убийствах ей удавалось бытьаккуратнее Грелля.

Вишнёвый пирог у него даже не подгорал никогда, хотя временами мадам надеялась, что это случиться, что можно будет отослать его, душистый и яркий, обратно на кухню. Со всей этой вишней, так подходящей им обоим.

Должно быть, спелые, глянцевые ягоды тоже напоминали Греллю кровь, завораживали его, приводили в неподдельный восторг художника (мадам не хотела об этом знать). Как врач, она понимала, что эта кровь была бы совсем не похожа на высоко бьющую при ударе — нет, эта была бы густая, кажущаяся сликом тёмной на первый взгляд, неспешная.

Застывшая большими блестящими каплями.

Из раза в раз пирог удавался Греллю отлично — тёплый, дышащий, золотистый. Кисловато-сладкий.

Из раза в раз отдающий во рту у мадам железом и солью.

@темы: моё, фанфики

---

Домовое

Перебралась из «детской» в маленькую комнату (сначала она была бабушкина, потом Юлина). Сбс, перебралась энное время назад, но просто сейчас немножко пообвыкла, в первые дня... три или чуть больше так себе засыпала и вообще испытывала лёгкий приступ клаустрафобии. (Решила говорить гоп, когда несколько дней смогу воспринимать окружающее пространство более-менее).

Это, на самом деле, довольно странно, в детстве и подростковом возрасте именно эта комната была у меня чем-то вроде убежища, и сейчас здесь, вообще-то, даже просторней — при бабушке она была очень... захламлена,. практически. Вообще, пространство Юля организовала ок, но мне всё равно слегка meh.

Из безусловных плюсов — здесть точно будет теплее.

Из безусловных минусов — мне становится душновато после +- пары часов с закрытой форточкой. В принципе, когда-то я в «детской» форточку наглухо не закрывала и оч воевала за это с Юлей (щаз там и без этого тянет в холодное время года).

Коты дико возмущены, что шариться здесь по желанию задней лапы им категорически нельзя, но в этом, в сущности, и был основной смысл переползания.

В процессе уборки нашла

- Запасной ключ от квартиры — в серванте. Чхорт, ибо в своё время, пролюбив ключи, я подумала, что пролюбленный квартирный ключ был предпоследний (ещё один - у Юли)

- Рулетку, в «хозяйственной» тумбочке, которую сподобилась разобрать. Кроме рулетки там обнаружилось энное количество металлического хлама, оставшегося от папеньки, и если неработающая болгарка и болты мне понятны, то загадочная увесистая ерундовина, похожая на какой-то аккумулятор (?) Часть какого-то механизма(?), вогнала меня в ступор. Крч, у меня теперь есть пакет хлама, на который я медитирую, потому что просто так выкинуть — не слишком экологично, а сдавать — неясно, есть ли смысл.

[Алсо, куда-то делась дрель, а вот она была рабочая, и видела я её не так давно. Загадочно, потому что вот это не та вещь, которая может просто куда-то завалиться]

- Пропавшую иголку просто на месте перетащенной тумбы с книгами.

Ешё я попыталась внятно, как следует, почистить ванну, успех есть, но несоверщенный. Кроме того, созерцание ванны нагнало на меня тревогу, а все из-за мелких сколов эмали. Я просто знаю, чем они могут обернуться (примеры, к счастью, не масштаба ванны, но мысль о том, что так получится вот с этой дурой на эн литров, заставляет меня мысленно бегать кругами по потолку) , и вот уже четвёртые сутки идея ванну как-то подновить во избежание сидит у меня в голове гвоздём. Сидит мучительно, потому что к полноценным пляскам с вызовом мастера я как-то не готова, и надо брать дело в свои лапки, но есть шанс накосячить, так что нужно как-то помаленьку, без разгула на всю ванну, опять же... Уххх.


Юля добавила размышлений, снова предложив переехать. По нынешним временам (в отличие от энного года) я, впринципе, вижу в этом смысл, но масштабы гемора меня откровенно пугают, и мне приходится прикладывать усилия, чтобы держать внутреннюю белку-истеричку на поводке и не фантазировать без конца всякие ужасы о том, что даже ещё будет ну не вотпрямщаз.

@темы: Жизнь - она такая... Всякая

---

Хм, сулят сериал про Ванду и Вижна. МСЮщных, что меня лично немного расхолаживает, нннно... тем не менее.

В касте, внезапно, обретается Питерс, и это прямо вгоняет в задумчивость. Сгущёнка теперь никанон, или кого там соседний Ртуть играть-то будет? Вот тут оч любопытно стало вдруг

@музыка: Юта

@темы: ЛюдиХэ и все-все-все