Не опять, а снова

blog-house.pro/author/3967/ — БХ

ficbook.net/authors/95133 — Фикбук

letsgreenforest.tumblr.com/ — Тумба

archiveofourown.org/users/Finnigan — АоЗ

twitter.com/Y8hZ33f9X0QH2fu — Твиттер

---

Б-же, рабочая неделя только началась, а я уже хочу, чтобы закончилась.

С новым телефоном получился несмешной анекдот: покупался он ради организации, в частности, будильника. Старый категорично стремительно сдох, и я паниковала, как вставать.

Ну вот и купила новый. В первый же день проспала, хорошо хоть не до самого предела. Тьфу.

@темы: Момент

---

Кек

'Omg, Shigure??? What the hell, how could you?! Why her?! 😭😭😭'

Shigure the past two seasons: https://t.co/F3jpPwJUXB

— 🦋 Angel 🦋 (@xAngelWings101x) February 20, 2021

@темы: фрукты, рис и зоопарк

---

На рабочей неделе в инет наползаю урывками ридонли, вот сейчас так вообще, кхм, через щель. Мимо со свистом проносится ирл-новостная дичь, инет-новостя тож кусками. Эх.

Ростелеком, впрчм, выбесил настолько нефигово, что вот, шиплю письменно. Альтернативно одаренные слили в свое болото самтел, результат - всяческая дичь. С месяц назад поймала их за хвост на докапывании до Юли по поводу переподключения. Впервые в жизни нагрубила по телефону, потому что возникли на ровном месте и невнятно. Обещали решить вопрос после праздников. Нг, ага. Предсказуемо слились. Теперь вот опять нарисовалась и отрубили оплаченный самтеловский кабель, походу. Дозвониться что к тем, что к другим (подневольному самтелу) удалось через пень-колоду, ещё и отфутболивали по специалистам. Потом перезвонили (рт) в моё рабочее время и честным голосом начали опять типа-информировать о слиянии и необходимости переподключения. В ответ закономерно услышали "какого хуя вот это всё и где вы были месяц". Снова посулили перенаправить вопрос спецу и затихли, пообещав звонок.

Сказать, что я в ярости - оч преуменьшить. Если мудаки всерьез рассчитывают на перезаключение самтеловского договора теперь с ними - то зря.

У Юли Фридом, рекала, пожалуй, надо в ту сторону смотреть. Жаль самтеловского уклада и цены, но что теперь. Тем более, что я не верю, особенно после всех финтов ушами, будто с ростелекомовских калечных не станется перепилить условия по-тихому.

Дайри меж тем тонут в пожаре, при этом, как слышно, силятся не пущать вытаскивание материалов отсюда на новые платформы. Сие печалит, сижу, думаю, как быть. Довольно очевидным кажется, что вот на этот раз и впрямь пришло время потихоньку перетаскивать узлы и чемоданы, но вручную долго, а прям взять и забросить всё - жалко.

Забавно-озадачивающий факт, проявляющийся всякий раз, как я пересаживаюсь с родного компа и браузера на что-то ещё: пароль помню от дайров, Книжки и вконтача, остальное надо рыть. На самом деле, надо бы выявить все и записать, а то ну такоэ.

@темы: Интернеты

---

Но в сущности...

Всё не так плохо. Я имею в виду — год в целом был, конечно, "только успевай охреневать", но для меня лично он прошёл, тьфу-тьфу, относительно ровно. Чего плюю? Да так, на всякий случай.



Сумела вытащить заболевшего кота, хотя угрохала на это больше, чем когда-либо на себя

Таки не провалилась в финдыру, хотя существую, хм, скромно, и в условиях вот этого всего несколько подтрушивала.

Работа не сбоила и нет, не отправили в альтернативноотпуск и не уволили.

...Я сама ушла в итоге. Наконец-то. Вот уж чего почти не ожидала — что получится именно на фоне всего происходящего и будет даже не так уж сложно по факту.

Не заболела. Вот уж тут не знаешь,чё дальше будет, но тем не менее.

Выкинула-заменила мерзотный папенькин диван, отравлявший мне жизнь. Тоже событие, которое желалось не один год.

Юля успешно допинала меня до

- сделать новые очки
- купить стиралку.

И то, и другое, опять же, изрядно тянувшиеся заморочки. И с тем, и с другим срослось, номально.

Посмотрела некоторое кол-во анимех и написала некоторое количество текстов. Насчёт последнего — внезапно осилила две трети октябрьского ежедневного флэшмоба, почти довольна собой.

Кстати, напчала писать по Тригану, ну наконец-то.

Всумме всего нацарапала довольно много, хм.

А вот читала маловато, это фу и осуждаю.

...стоит, наверное, ещё отметить, что общее душевное состояние было ничо так, я знаю, с чем сравнивать. Даже странно, но лучше так, наверное.





Надеюсь, новый год таки принесёт всем чего-то хорошего!



(ирл не успела подобрать йолку и найти рабочую гирлянду, ну и ладно)

...характеризует

Всё равно всех с праздником и здоровья

@темы: просто так, момент

---

Всё так

Quite often in X-Men Legacy, Ruth is presented as the ‘sensible’ one in the David-Ruth relationship, often acting as the voice of reason, but I think she should get some credit because sometimes she does things on the exact same level of batshit logic as David.

I mean, let’s look at the start of X-Men Legacy from Ruth’s perspective.

Her headmaster is murdered, and she immediately has a prophetic vision of fighting her dead headmaster’s mentally ill son to the death. Then her teachers take her on a trip halfway around the world, where it turns out that the clinic where the aforementioned son, David, was living has been blown up, there are no survivors except David, who’s on the run.

They eventually catch up to David in Japan, where he’s rescuing two kids from a burning criminal stronghold, and the X-Men attack him, David wins the fight easily, and at this point, Ruth goes up to David and decides to:

Introduce herself.
Snog him.
(worth mentioning that the only things David was wearing at this point were orange sweatpants, a jacket he’d stolen from someone who was trying to kill him, and boots that he’d also stolen from someone who’d tried to kill him)

Ruth, what were you thinking. I am not criticising this, I am impressed.

Ruth Aldine saw her nemesis panicking, half-dressed, exhausted and starved, and decided that it was smooching time. It turned into a super cute relationship but seriously Ruth what were you thinking. (c)


...отп такое отп, кнчн.

@темы: ...until the stars die

---

Хм

Серьёзно, когда чел себя рекомендует определённым образом, влетая и докапываясь, поддерживает определённые вещи в поведении подружки, сам демонстрирует нечаянно, как с него всякая мимимишность слетает (из-под гостя, но тем не менее очевидно), и так далее, и так далее, а потом душновато пытается подкатить к тебе с мимими как ни в чём ни бывало — это повергает в задумчивость. Такой чисто энтомологический интерес: как оно внутри-то работает, а?

@настроение: чудны дела твои, гспд

@темы: интернеты, момент, люди

---

К этому НГ я себе подарила новую работу. Так-то тоже изрядно собачья, но платить должны больше, и без наматываний в пространстве по любой погоде и попаданий в ежегодные мелкие аварии по нарастающей. Ещё можно наработать опыт, накопить копеечку и переместиться ещё куда-нить. Посмотрим.

Новое (уровневое) начальство отожгло, прям под конец первой смены с места в карьер вкрадчиво предложив подработать на выхах. Нихт, конечно, семпаи тоже поорали, как рассказала.

Зато семпаи, кстати, клёвые, прям золотые.

Коты обижаются, и я временно пускаю их в комнату, в основном теперь они прикидываются предметами интерьера

---

Рабочее

Ух как корёжит перед завтра, прям накрыло.


Но двигаться - надо, надеюсь, обойдётся.

---

Болит вообще всё, сразу после так не болело((

Купила обезбол, посмотрела инструкцию — волосы зашевелились от побочек. Как бы усидеть между двумя стульями.

Потыкала интернет — оно везде примерно так с вариантами. Ад какой.

@темы: момент

---

Мироздание мне пипец прозрачно намекает, что пора завязывать с этой работкой.

В первый год это был палец. Во второй (или третий?) — нога и незабываемые от неё ощущения.
Чего нам не хватало? Под машину попасть.

Ну так, слегка, на самом деле, но в травмат попала в третий раз, на этот раз пришлось на крестец, хорошо, не голова.

Ваще повезло сказочно, серьёзно. Отделалась нытьём жопы, некоторым потрясением, прокушенной от неожиданности губой и... вбщм-то всё. Даже очки не разбила, хотя слетели. Даже забавно (я серьёзно) : первая мысль была "капец котёнку" вторая сразу же "капец очкам, ааааа, неееет, только сделала, ааааа". Пы — приоритеты.

Отдельно, вот как бы я ни ныла о своём, хм, обратном везении — реально повезло же на человека, потому что водитель живо сгрёб всё (меня, очки, шапку, документы) и притащил в травмпункт. Походу, напугался бедный мужик едва ли не сильнее меня.

Все живы, тем не менее. Сижу (тм) Открыть, что ли, шоколадку.

@темы: момент, люди

---

Впервые покрасилась без посторонней помощи, ваще сама и очень гордо (тм). Теперь напряжённо жду, что из этого выйдет.

Очень мандражу из-за поиска работы. Прикол в том, что так-то она у меня всё ещё есть, но я её ненавижу (уже говорила и не раз) и надо допинать себя сменить её на что-то более внятное. Причём конкретно так допинать, не по принципу "ну, не прокатило — значит, отползаем на исходную и прижимаем уши", а прям вот сжать зубы, давить до победного и реальной смены работы, потому что эта и бралась-то как временная с прицелом на поиск. Ога. Яркая такая иллюстрация к постулату «нет ничего более постоянного, чем что-то временное». Угх.

Но как же клинит. Я буквально временами впадаю в состояние созерцания телефона с ненавстью (по поводу необходимости звонить). Сейчас понемногу раскачиваюсь на какбэ азрт, но всё равно странное ощущение.

Грустно размышляю над телефоном. Кроме привычки не дотягивать зарядку до конца, он завёл обычай довольно бодро разряжаться. Кажется, дело в температуре, потому что вот сейчас выхи, и он пока особо не спешит. Но, в общем, флай верен себе, кх. Перспектива покупать новый меня несколько удручает. Опять же, непонятно, надо ли мне менять модель с кнопочного кирпича на что-то более близкое к нашей эре. С одной стороны, это было бы полезно, с другой — сенсоры-блинчики, няшные товарищи "стопицот приложений" тож дохнут стремительно.

Кстати, сделала флюро (всё-таки). Неожиданно всё оказалось куда проще, чем я себе навоображала. Должно быть, влияние обстановки, хоть какая-то польза, прости Эру. Всё было без километровых хвостов, быстро и аккуратно. И медсестра внезапно лучезарно-доброжелательная, прям ми-ми-ми (и да, это всё ещё госполиклиника). Забрала результаты оч быстро. Попути обратно чуть не оставила эти результаты в поликлинике, вместе, блин, с паспортом и банковской картой. Но, к счастью, быстро заметила отсутствие пакета и вернулась, ничего не посеяла.

Надо ремонтировать наушники, но я сижу и мыслю, что может, подождёт. Эх.

@настроение: задумчивое

@темы: момент

---

Кажется, где-то должен быть такой сюжет: про хорошую общественную вещь, которая какбэ есть, но пользоваться ей почему-то всё не складывается. Вот у меня так с местным кабинетом флюро. Он очень удобный и совсем недалеко, вот только там то ремонт, то внезапные очереди, которых не было прежде, когда кабинет только начинал работать, то вот теперь — приём онли температурящих и по направлению от врача. И ваще "мы работаем с ковидными".

Зашибись, а плановую флюро, которую пора бы, делать перетопчешься в седьмой поликлинике. Как думаю об этом — аж зубы сразу сводит: мало, что три остановки в одну сторону, так в принципе в последние мои попытки использовать седьмую по назначению, это всё окончилось пшиком, натурально пустой тратой времени и нервов. Ненавижу-ненавижу-ненавижу, слов нет, как бешусь с них.

И ведь сто процентов время будет пипец как ограничено, очереди, никто опять ни за что не отвечает, можно даже к гадалке не ходить.

Уже от одной мысли туда переться крючит. Но флюро надо.

@темы: Жизнь - она такая... Всякая

---

Налистаешься новостей (щаз, правда, пытаюсь поприжать вотэтовсё, но) и стрёмно.

И вертятся назойливо в голове то сочинения Б. Вербера, фантастические, но тем тем не менее о развитии человечества и о том, как легко эволюция может шатнуться в обратную сторону, то строчки Губермана

Слой человека в нас чуть-чуть
наслоен зыбко и тревожно;
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.

@темы: просто так, люди, размышления, ласточки апокалипсиса

---

...мы продолжаем КВН

#22 Шорохи

Канон Фантом 2040
Размер 516 слов
Заметки Я об этом пожалею, потому что фандома нет даже за бугром, а с другой стороны... не пофиг ли? Любопытный случай, когда мультсериал вышел в разы сумрачней и серьёзно-вдумчивей фильма, на который отсылается, если кф — бодрое красочное приключалово, местами тяготеющее к комедии, а его ГГ часто смахивает на иллюстрацию выражения "слабоумие и отвага", то м/с поднимает несколько печальных тем нерадужного будущего, в частности, экологии, да. Довольно грустная история человека, который мечтал стать экологом, а стал героем в маске. Последнее, впрочем, первому не совсем мешает. Близкий постканон.

Голос Метропии знаком Киту с детства. Голос огромного города, истощённого и холодного, никогда не засыпающего до конца, много лет задыхающегося отравой. В этом голосе звуки движения, гудки, сигналы электронных дверей и слишком чёткий шаг биотов. В нём сводки новостей, гудение генераторов, разномастная музыка и вой ветра между высотными зданиями.

В нём нет шороха листвы. Даже бумага не живёт здесь долго, а настоящие общественные парки, как и большинство далёких лесов — давно уже всего лишь факт из учебника истории. В Метропии нет ни настоящей весны, ни говорливой осени. ...Ветер тогда играл листвой, швырял её под колёса автомобилей — говорила когда-то тётя Элоиза. Кит иногда всё ещё пытается это предствить: сухие радужные листья и шорох шин автомобилей старой модели. Получается плохо.

Джунгли — его заветная, сумасшедшая мечта — приходят сначала в красочных снах, пробираются в голову или, догадывается он позже, возможно, наоборот, выползают из потайных уголков унаследованной памяти. Они полны шорохов, и шорохи эти, знак присутствия сотен живых существ, голоса растений и животных, в его снах куда более настоящие, чем когда-либо показывал ему симулятор.

А затем он получает своё наследство, и джунгли — всё ещё самая удивительная его часть. Кит осознаёт однажды, что действительно привык ко всему этому — семейному делу, костюму, технике, и даже к вещам труднообъяснимым и возмутительно ненаучным. Но джунгли — по-прежнему невозможное чудо. Сокровище.

И сейчас его джунгли шепчутся вокруг, пока они с Сэйган обмениваются тренировочными ударами. Гуран оставил их вдвоём, и Кит не может решить, задет его старший друг или доволен.

Приятно чувствовать силу движения, касаясь руками земли во время очередного переворота. Приятно знать, что Сейган здорова достаточно, чтобы наносить такие вот удары.

— Нападай, — Кит закрывает глаза, обращаясь в слух. Это тоже тренировка, это из вещей Гурана, и Киту нужно оттачивать привычку слушать и слышать. Даже если сейчас у него есть время для передышки — кто знает, сколько она продлится?

Джунгли полны шорохов. Он старается не отвлекаться и сосредоточиться на тех, за которыми угадывается присутствие Сейган. Она движется почти идеально, но джунгли всё равно отзываются и ей тоже. Пробившаяся трава и палая листва, шуршат под ногами и это всё ещё удивительно.

Вдали срывается с ветки птица, и где-то в подлеске грызётся какая-то мелочь. Шаги Сейган лёгкие, скользящие, совсем не такие, как за работой. Кит всё-таки почти успевает блокировать её, но не до конца. Этого достаточно: земля вылетает из-под ног.

***

Иногда они просто бродят по заповеднику. Почти просто, потому что Кит всегда наблюдает. Ему мало чувства мальчишеского всторга от того, что сохранилось и прижилось здесь: он намерен поддерживать и тщательно хранить своё сокровище. Изучать и развивать. Это уже настоящая и сложная природная структура, живой лес. Киту до сих пор почти не верится, но он не позволяет растерянности брать верх. Здесь, в заброшенном метро, заново строится экосистема. Если она продержится — шанс будет, возможно, у всей планеты.

В этих джунглях, правда, всё ещё нет места той, исчезнувшей осени, багряным и золотым листьям, путающимсяв траве, шуршащим под ногами пешеходов иначе, чем ковёр в под древьями из Бенгалы. Её вернуть сложнее, до этого очень далеко. Но Кит не собирается отступать. Возможно, это ещё одно дело, за которое придётся браться не одному поколению.

У него есть пример решения слишком большой для одного смертного проблемы, в конце концов.

@темы: моё, фанфики, мульты вечноживущи

---

Райтобер тем не менее

# 21 Грибной дождь (второй лист)

Канон Волкодав
Размер 521 слово
Заметки постканон, пасмур, ХЭ.

Он обнаружил, что к дождям на Берегу приходится привыкать заново, а ведь не такой и большой срок минул его возвращению к морю. Но природного сегвана не переделаешь. От берегового отвыкалось легко. Потому и теперь дождь над стольным Галирадом делался чем-то новым.

Мелкая злая морось на корабле быстро становилась для мореходов привычной докукой: следи только, чтобы не отсырели запасы, брони и оружие.

Моросящий же береговой дождь о такую вот летнюю пору, который в сольвеннских землях и дальше к северу именовали грибным, казался приветливым. Он мешался с солнцем, шелестел по крышам и деревянной мостовой, шептал что-то.

В такой дождь нет в людях ни страха, ни трепета, ни молитвенной торжественности. А всё одно, город притих как будто: сбрызнула небесная чистая водица — людям да лесу и земле добро, а снеди да иному товару — это уж как поглядеть.

Кто из купцов попроворней — те натягивали пологи. Но народу вокруг поубавилось. Винитара это пожалуй что радовало: дождь ему нравился, а вот суета вокруг него самого — не слишком.

Добрые галирадцы, кажется, сочли его кем-то вроде спасителя кнесинки, после общего-то возвращения, мало того, что он был её мужем. Это озадачивало и оставляло горький след. Всего людям не расскажешь, да и молву не переспорить, хоть горло сорви. К приветствиям Винитар привык, да и держать себя умел, не первую зиму жил на свете и ходил по миру. Но чужая радость напоминала слишком о многом.

***

Елень нагнала его недалеко от города — Винитар безошибочно угадал сперва то, как она ехала и придержал коня. Братья Лихие, верно, тоже всё ещё следовали в отдалении, но не спешили: блюли вежливость. Да и знали: уж с ним-то Елени вовсе некого было бояться. Когда-то подобная поездка могла быть для неё бегством, но те времена прошли. Это был выбор, простое и лёгкое желание — хотя сторонним людям, знавшим нынешнюю Елень хуже, это могло показаться странной прихотью. Если она и стала свободнее и твёрже в своих желаниях — это была не беда, мыслил Винитар.

То, что понемногу сложилось между ними не было любовью из сказаний и баллад . Это было... понимание. Уважение. Интерес. Винитар ценил эту внутренню силу и живой ум. Елень видела в нём кого-то, кто стал ей другом. Достойным соперником в хитрой саккремской игре, которой она обучилась, правда, позже него, но быстро. Того, кто был достойным и смелым человеком.

Этого было довольно. Они часто находили о чём поговорить или помолчать — и это приносило радость. Вот как сейчас.

Елень не спрашивала, тосковал ли он по дому, тревожила ли его молва — она слишком многое знала.

О доме, что сгинул теперь окончательно.

О том, что случилось после.

Поэтому они просто неспешно ехали вот так вдвоём по светлому лесу, наполненному сейчас тонким золотым туманом: солнце играло в бессчётных мелких каплях парного, негромкого дождя.


Винитар не знал, было ли это счастьем — оно это казалось чем-то очень похожим

...Пса он почти не заметил — и не увидел бы вовсе, если бы дробящийся солнечный луч не стрельнул на миг на краю зрения, отразившись в чём-то, крупнее капель.

Огромный серый пёс замер в отдалении, у высокой сосны. Винитар успел увидеть яркую искру на тяжёлом старом ошейнике. И ещё — как едва-едва, скупо, дрогнул в довольном приветствии длинный хвост.

А затем пёс исчез, растворился в тёплой пелене шепчущегося с лесом дождя.

«Удачи тебе».

@темы: моё, фанфики

---

Райтобер, торможу

# 20 Уловка
Канон Блич
Размер 803 слова
Заметки Выгул хэда и хулиганство, внутренняя недо-зеркалочка, жанр трудноопределим.


Тонкая ветка едва не хлестнула по лицу, и Бьякуя от души выругался. Эта её дурацкая игра, бесконечная сумасшедшая погоня, на сей раз увела их с Ёруичи в сторону от жилья. Лес шумел вокруг, напевал под порывами тёплого ветра, волновался под ногами, словно странное море. Бьякуя вынужден был признать, что потерял свою цель в этой путанице теней и света. Перепрыгнув на очередную ветвь, он замер и огляделся вокруг попристальнее, унимая раздражение.

Неприятно было думать об этом, но лес давал Ёруичи преимущество, среди зданий, Бьякуе хотелось верить, ей бы не удалось ускользнуть так легко. Но здесь Ёруичи была будто в своей стихии. Неслась-неслась впереди, вот только что — и пропала. Метнулась в сторону, вниз, в тень — поди угадай. Эта выходка злила даже сильнее, чем её обычные подначки: то ли Ёруичи гадость какую ещё задумала, то ли он ей наскучил на сегодня.

Голос здравого смысла весьма слабо намекнул Бьякуе, что, возможно, ему следовало бы просто ухватиться за второе предположение и вернуться. Раз ей надоело, то он и не будет за ней бегать. Ёруичи говорила иногда, что это испытание, а он должен благодарить её как наставницу — а в этот раз сама как будто отказалась. Не справилась. Поэтому...

Бьякуя без раздумий голос придушил.

Ну уж нет, он найдёт её, даже если она наставила ловушек. ёруичи слишком самоуверена. Он ведь тоже кое-что может.

Бьякуя отбросил с лица растрепавшиеся волосы, закрыл глаза и сосредоточился. Лесное море было полно движения — ветра, птиц и насекомых, мелких зверьков и потревоженных веток. И потоков духовных частиц, пусть они и не были заметны так явно.

Бьякуя не стал воплощать рейраку — просто, до предела сосредоточившись, нашёл знакомый отсвет.

Присутствие.

Ёруичи и правда была возмутительно беспечна. Торжествующе выдохнув, Бьякуя отправился по призрачному, тёплому следу. Он успел как следует разогнаться и едва не сорвался вниз, когда на пути открылась широкая, залитая солнцем прогалина. Спрыгнув в траву с крайнего дерева, Бьякуя застыл, как громом поражённый. Едва не задохнулся от накатившего возмущения.

Ёруичи разлеглась на солнышке, расстелив для удобства — какая небрежность! — собственное хаори. И теперь, кажется дремала.

Какая наглость.

Медлденно, осторожно, всё ещё не веря собственным глазам, он подобрался поближе. Её дыхание было безмятежно-спокойно, а присутствие — ничем не скрыто.

Она даже до ловушки не снизошла.

Бьякуя, уже набравший в грудь воздуха для сердитого вопля и смертельного вызова, ощутил себя как-то совсем по-новому уязвлённым. И непривычно озадаченным. Свет играл в волосах Ёруичи, на тёмной коже и белой ткани хаори. В её ладони по-прежнему был зажат его шнурок для волос.

Бьякуя помотал головой и подошёл совсем близко. Предусмотрительно, просто на всякий случай, зашёл так, чтобы его тень не упала на её лицо. И тихо опустился рядом с Ёруичи на колени.

Можно было, наконец, отобрать у неё шнурок. Конечно можно. Впервые у него получилось бы.

Это выходило не совсем честно и даже как-то обидно: её победил не он, а собственная неосмотрительность. Бьякуя наклонил голову, осторожно вглядываясь.

Можно было разбудить её всё же. Или... Нет, слишком большая это была удача. Он, наконец, мог посмеяться над ней. Забрать у неё вечный залог тоже требовало ловкости и могло быть испытанием.

Поколебавшись и почти не дыша, Бьякуя подался вперёд, протянув руку к пальцам Ёруичи, сжимавшим шнурок.

От неё пахло травой, солнцем и ещё чем-то,чем-то собственным, особенным.

...Сильная рука стремительно легла ему на затылок, заставляя посунуться вперёд и в сторону. Неожиданно Бьякуя понял, что его губ касаются другие — мягкие, горячие и уверенные. Это прикосновение, как и хватка в волосах, совершенно не было сонным.

— ...ммм.. фто...

Несколько мгноверий, показавшихся ужасно долгими, Ёруичи даже не позволяла ему отстраниться. Наконец, хватка ослабла и Бьякуя отшатнулся — только для того,чтобы ясно увидеть близко-близко её шальные глаза, полные дурного веселья и смеха.

— Да ты!..

***

Воспоминание о том, как широко распахнулись его глаза в тот момент, странно грело до сих пор. Было что-то неправильное здесь: видеть Бьякую таким, теперешним. Неправильное с самого начала. Прежде он был бесконечно живым.

А сейчас было даже не так, как на мосту, про такое говорят, кажется: краше в гроб кладут. Ёруичи знала, что этого не случится, конечно. Уже нет. Но чувство всё равно было неприятным.

Неслышно спрыгнув с подоконника на койку и мягко переступая лапами, она зашагала к изгловью. Лицо Бьякуи было сейчас очень спокойным, хотя всё ещё осунувшимся.

Её определённо не нравился странный осадок вины, который зрелище в ней рождало. Она не сожалела о своём уходе. Не отступала от принятых решений. Делала что хотела.

...Ладонь у него была шире, чем раньше, упрятанная в давно привычные мозоли. Рука Бьякуи теперь совершенно точно была рукой воина, жилистая и даже сейчас хранящая намёк на безжалостную силу. По крайней мере, ладонь его, без предупреждения опустившаяся на её спину, заставила Ёруичи замереть и насторожиться, моргнув от неожиданности.

Длинные пальцы неловко взъерошили блестящую чёрную шерсть, скользнули по хребту. Довольно бесцеремонно, и такое очень мало кому позволялось. Почти никому. Но она была слишком удивлена.

— Даже не вздумай превращаться, — в его голосе не было предупреждения, только почти безмятежная констатация.

Ёруичи вздохнула и решила, что пока и в самом деле обойдётся без этого.

@темы: моё, побелка, фанфики

---

Всё ещё

#19 Клятва на крови

Канон Корзинка Фруктов
Размер 1199 слов
Заметки вбщт это действительно ближе к реинкарнации по сути. Я как-то сильно задумалась, что объединение в кровную семью должно было произойти отдельно, но канон ответов не даёт. Сигурэ подробностей не помнит, хотя, кажется, более чувствителен к механизму проклятия, чем другие, он просто делает допущение.

Они ведь когда-то не были друг другу кровными родственниками. Все эти звери — говорит однажды Сигурэ старой служанке. Звери были разными, у них не могло быть общей семьи и детей, верно же? Почему тогда мы наследуем это по крови? Служанка хмурится и терпеливым тоном просит господина Сигурэ не говорить такие странные вещи. Ведь духи Зодиака не имеют отношения к земному. Так есть. Так всегда было. Так распорядилась благая сила свыше.


Сигурэ не слишком много лет, но он не доверяет этой силе. И когда с ним так разговаривают ему тоже не нравится.

Книги честнее окружающих. Лучше большинства людей. Сигурэ читает запоем, что угодно, всё равно. В семейной библиотеке он учится незаметно вытаскивать даже те книги, которые ему совершенно точно не не разрешат листать— «не по возрасту» Хотя возраст — дело наживное, Сигурэ не любит просто ждать.

Но даже книги не дают ответов на его вопросы. Люди с таким и подавно не справятся.

Позже он всё-таки узнаёт новое слово — реинкарнация. В средней школе он уже прицельно пытается разобраться в этом. Это похоже. Очень похоже. Но не совсем так, проклятье всё равно не поддаётся, оставаясь загадкой.

«Знаешь, если они возвращаются в мир опять и опять, то могли бы делать это в любой его части. Мы могли бы родиться на разных концах земли».

«Не могли бы», — отрезает Хатори.

«Ты пытаешься объяснить это через аналогию, но она бессмысленна».

Тоже верно. Сигурэ смотрит в усталое лицо Ха и вздыхает. Зодиакам, древним монстрам, отчего-то мало возвращаться. Они всегда связаны. У них уже много веков общая дорога, общая кровь. Подумать только, что всему виной старая кровь, дурное семейное наследие.

Нерушимые узы. Иногда Сигурэ почти до одури счастлив ощущать эту близость — хотя бы со своими друзьями. Иногда его мутит, и он не знает, от чего больше: от этой привязи, или от мысли, что его дружба, и то, другое, сокровенное, что он хранит глубже — порождение этой старой, гнилой, тяжёлой верёвки на шее.

Был ли он просто обречён — дружить или даже любить? И можно ли назвать эти чувства настоящими? Его собственными? Это бесит его до оскала зубов, и он только надеется, что здесь не прорывается очередная унаследованная от духа привычка.

...Когда-то, возможно, они были разделены. Может быть, они искали друг друга по миру целую вечность. Сигурэ воображает это: долгие годы странствий, в которые его далёких предшественников гнала тоска. Меняющиеся картины стран и земель. Может быть, они однажды не захотели слишком поздних встреч и возможности разминуться. И нашли какого-нибудь колдуна, который связал их кровью.

Должно быть, они даже были счастливы.

Но если и так — Сигурэ знает, что будет ненавидеть их за это столько, сколько проживёт в своём кругу из выглаженных камней, тонкой рисовой бумаги и пышных камелий, за высокими стенами родового гнезда. Он чувствует, что будет ненавидеть этих незнакомцев за то, что они не ценили радость долгожданных встреч с ещё неузнанными и весь мир, лежавший перед ними.

Он не слишком хороший человек.

***

Лёжа на разостланном футоне в гостинной дома Хатори, Сигурэ смотрит на лампу сквозь растопыренные пальцы. Кончики их как будто светятся красноватым.

Кровь всё ещё бежит по телу, неся яд старого обещания.

Ая плюхается рядом, опираясь на его плечо, а Ха лежит с другой стороны и почти спит. Он слишком много занимается, особенно теперь, когда его отец так сдал, знает Сигурэ. Под глазами у Ха тени, их хочется стереть.

«Выпьем ещё!» — радостно объявляет Аямэ.

Хатори настолько вымотан, что даже не рассказывает, почему им не следует этого делать. Его дом — общее убежище, потому что никто не будет их здесь проверять. Даже служанки, если сам Ха скажет им уйти.

Поэтому сегодня они пьют вино. Это один из первых разов, и взрослым знать необязательно.

Сигурэ снова начинает тошнить. Это не совсем от алкоголя, он знает. Он ни с чем не спутает это чувство. Аямэ заливается соловьём, рассказывая очередную абсурдную историю, и Хатори делает попытку отнять у Сигурэ свою тетрадь — Сигурэ её торжественно конфисковал и сейчас опирается на неё локтем.

Это один из тех моментов, когда мир восхитительно-целостный. Умиротворяюще общий, только для них. Наше вечное счастье.

Проклятье.

Сигурэ садится, ловко перепрятав тетрадь под колено.

«А потом эта штука просто... ещё?» — Аямэ обрывает рассказ, одной рукой удерживает бутылку, а второй дотягивается до Ха и дёргает его за рукав.

«Ага».

Хатори вздыхает, и на лице его принятие. Хатори злится на себя и терпит их. И то, и другое — его вечные привычки. Он дорожит ими самими, Сигурэ знает, ими обоими, но всё же... Могли бы они быть друзьями в другой жизни? Иначе? Сигурэ жмурится и снова резко открывает глаза. Его почти душит внезапная злость.

«Эй, мы всегда будем вместе, верно?» — Аямэ опрокидывает в себя стакан и растягивается на полу. Его глаза в свете лампы полны жидкого золота.

Хатори чуть наклоняет голову. В его улыбке сквозит печаль, и Сигурэ не может её не чувствовать.

«Поклянитесь», — выпаливает он, и это кажется неожиданным даже ему самому.

«Да зач...»

«Сейчас», — Сигурэ, озарённый странным вдохновением, тянется в сторону и вытаскивает из своего позабытого пенала тонкое перо — совсем недавно ему пришла прихоть использовать это вместо традиционной кисти для каллиграфии.

«Что за дурацкая идея», — Хатори смотрит с укором, глаза Аямэ блестят восторгом — таковы вечные, обязательные части его жизни уже целые годы. Сигурэ вдруг снова до скрипа зубов хочется вырвать их обоих из этого. Почти так же сильно, как Акито. Чтобы это всё, всё... не было велением свыше, было чем-то, что принадлежит ему по-настоящему.

Старая, неумолимая связь не поддастся торжественной и глупой подростковой клятве, но это — здесь и сейчас принятое решение. Собственный выбор.

«В чём клясться-то?» — Хатори тоже вытягивается рядом. Это его усталое да делай что хочешь.

«Я знаю, я! Давайте: клянусь, что мы всегда...»

«Тише, Ая».

Сигурэ выдыхает это коротко и резковато, устраивается между ними и смотрит в потолок с минуту.

«Дайте руки».

Он может различить их с закрытыми глазами — у Ха кисти холоднее, чем у Аи.
Сигурэ быстро режет указательные пальцы. Им, и почти тут же, не задумываясь, — себе самому. Им — на поданной руке. Себе — на обеих, по одной на каждого. И откидывает голову назад, закрывая глаза. Стискивает чужие ладони, чувствуя, как между сжатыми пальцами ползут, смешиваясь, тёпые капли.

Поклянитесь.

Поклянитесь, что вы проживёте свою жизнь. Что вы не перестанете мечтать, хотя бы немного, хотя бы иногда — довольно и этого. Поклянитесь, что вы не забудете то, что было.

Когда ты придумаешь себе несбыточное — не вини себя. Когда тебе надоест кото-то из нас — на время, но — пошли его подальше. И если кто-то посылает тебя подальше — не обижайся.

Поклянись, что всегда будешь желать чего-то. Чего угодно, хоть новый карандаш. Для себя.

Поклянитесь, что когда-нибудь станете счастливыми.

«Что за клятва странная такая, ты на ходу выдумываешь абсолютную чушь», — он даже не сердится по-настоящему, Сигурэ слышит. — «А послать тебя к чёрту я могу в любой день и без этого». По губам против воли ползёт улыбка. Сопротивляться у Хатори, большей частью, получается так себе, но Сигурэ этого не говорит. В конце концов, Хатори действительно единственный, кому хотя бы иногда удаётся оставить его с носом или пристыдить. И пальцы у него стали теплее.

«А по-моему, очень поэтично!» — объявляет Аямэ. Громко икает и давится смешком, прижавшись носом к волосам Сигурэ. Ая умеет иногда смеяться над собой. Для Сигурэ это сложнее.

Хатори говорит, что им нужно перевязать порезы. Но глаза у него не открываются, а лежать так втроём слишком удобно. Сигурэ не отпускает руки.

Я буду искать и ждать. Я буду желать для себя.

Эгоистично, невечно, по-земному — однажды мы будем счастливы.

Я клянусь.

@темы: моё, фанфики, фрукты, рис и зоопарк

---

# 18 Лучший из снов
Канон Марвел 616, если точнее — X-men Legacy vol. 2 (оно же Сын Икс в переиздании, что справедливее, но не суть)
Размер 850 слов
Примечания прямой постканон оного без учёта сочинений Миллигана и тем более Розенберга.

Для меня сны всегда были… своего рода опасной зоной. То есть ещё более опасной, чем всё остальное, чтобы вы понимали. Я, в сущности, знаю, что этому даже есть научное объяснение, включающее в себя скучные вещи о работе подсознания, большей его активности в период сна, переработке информации и прочее бла-бла-бла…

В реальности (каким бы растяжимым не было на деле это понятие) знание никак не помогало мне все эти годы. Понимаете, можно сколько угодно указывать на факты — сон, эта дрянь, так и останется очень вещественным местом. Я помню, что декорации могут меняться — на протяжении моей жизни это случалось несколько раз. Но всё сводилось к простейшей установке: найди себе нору и сиди тихо. Тогда, возможно (только возможно) получится пережить ещё одну омерзительно-долгую ночь, оставаясь собой. Просто сидя на месте (люди не всегда понимают, как это может быть приятно).


Я уверен, что знаю. Внутри моей собственной головы слишком большой мир, и для меня это не какая-то грёбаная метафора.

Всё это не даёт покоя даже теперь. Я в чужой голове — целиком, пожалуй, впервые в жизни. И как бы я ни был рад поначалу, сейчас я не знаю, что произойдёт. Потому что это я. Вы знаете? Ходячая проблема.

Трещины здесь походят на тонкий узор. Иногда они на стенах зданий, иногда – на земле, а за одну такую трещину где-то вдали, чуть выше линии горизонта, временами цепляются неосторожные облака. Я знаю, что это. Напоминание об утрате, шрамы, оставленные такой ненавистью, которая просто не имеет права существовать. След от удара, нанесённого, чтобы уничтожить.

И всё-таки этот мир — вот он.

Залитый светом и полный ветра откуда-то с моря мир, где снова и снова распускаются цветы в траве, а зелёные деревья и лёгкие башни стремятся к высокому небу, и в их стремлении я не чувствую безнадёжности. Это ново, это потрясающе. Завораживает и успокаивает. Я могу смотреть на это вечно. Рут считают странной, но я-то точно знаю, особенно теперь: безумие не для неё. Моё мнение, как обычно, вряд ли примут всерьёз — но в безумии я разбираюсь. Не так, как врачи, но я же вижу разницу. Уж поверьте.

Сидя здесь и глядя на облака, я пытаюсь разобраться. Я не хочу причинять вреда никому. И я не хочу её оставлять. Оба желания были так сильны, что в итоге получилось это.

Но я не хочу случайно навредить Рут.

По крайней мере, раз у меня больше нет физического тела, я могу обойтись без сна. Не хочется проверять, что именно произойдёт, если...

Я не слежу за временем — здесь оно устроено иначе. В какой-то момент Рут просто возникает рядом со мной. Этот костюм всё ещё напоминает о прошлом, но на ней он смотрится неплохо. Я считаю, что на ней всё смотрится как минимум неплохо.

Для меня она всё делает лучше. Это может быть сколько угодно наивным — не имеет значения. Даже просто сидеть с ней так, в тишине, стоит всего.

— Ты опять о чём-то тревожишься, — здесь Рут всегда будет это угадывать, вот незадача. Нам даже не нужна обычная телепатия. Просто это её мир, а я с недавних пор стал частью его.

— Думаю о том, что произойдёт если я слишком забудусь и ... изменю это место, — там, снаружи, я не слишком часто бывал откровенен, но врать ей здесь и после всего — это слишком.

— Если я всё испорчу.

(опять)

— Дэвид, — Рут фыркает, — Это мой мир.

— А я... (с шансами, одно из самых страшных чудовищ. Сгусток гребучей бесконечно растущей силы)

— ...это ты. Просто ты, — без предупреждения, она опрокидывает меня на траву и пересаживается, устраивая мою голову на своих коленях.

Неожиданно и довольно удобно. Я не уверен.

— Послушай, это может быть...

— В тот момент ты знал всё, — замечает она, — ты бы не причинил мне вреда.

(я скорее согласился бы умереть. Что ж, технически, прямо сейчас меня не существует в реальности).

— Не узнаешь, пока не попробуешь, — Рут наклоняет голову, и свободный конец её повязки щекочет мне нос. А потом на глаза опускается тёплая ладонь. — Спи.

Это неожиданно просто. Я как будто стремительно, но совсем не страшно проваливаюсь в тёплое марево, и реальность — ну, та её часть, которая мне осталась, — тает и меняется. Это похоже на картинки в калейдоскопе, на тени от волшебного фонаря и парковые огни на водной глади — может, она подсказывает, но я понимаю. Я не чувствую страха и нигде не сижу, согнувшись в три погибели. Я просто...

Как давно это было? Если вдаваться в детали, была же когда-то она, обычная жизнь? Тёплые вечера, книги и голоса людей, которые действительно меня любили, свет лампы, истории на ночь и спокойные сны? Теперь это лишь прошлая стёртая возможность, я не был рождён, но прежде, хотя бы однажды? Я почти забыл всё это.

Просыпаться очень странно и какое-то время просто лежать вот так, с закрытыми глазами — тоже.


Рут рассеянно проводит пальцами по моим волосам.

— Не бойся, ничего не случилось.

Я знаю, и от этого так легко, как не было очень давно. Может, вообще никогда.

Никакие твари из моих снов не вырвутся больше — ни сюда, ни в мир снаружи. И сны у меня... путанные и лёгкие, обычные Даже я сам — только здесь.

Пустой и целый. Принадлежащей себе самому — и ей, конечно.

— И как оно?

Спать по-настоящему после всех этих лет?

Так же, как освободиться, наконец, пускай и будучи запертым (теперь я знаю, насколько прочно) в чужом сознании.

— Замечательно.

@темы: моё, фанфики, ЛюдиХэ и все-все-все, ...until the stars die

---

Вы нипаверите, но

# 17 Отражение

Канон Доктор Кто
Размер 2510 слов (сюка, вот что старые задумки делают)
Заметки Автор совершенно намеренно до опр. момента использует в отношении Метакризиса исключительно чистое "он", а ещё упорно считает, что в этой проблеме двойников не хватало третьего, история которого очень уж иронично параллелится с загонами и концом самого Десятого

Он растянул губы в улыбке — просто попробовать — и тут же нахмурился обратно. Веселье не задалось, получилось погано. Каким-то странным образом это почти не напоминало того, другого, ну, так, пожалуй, было и хорошо... Вот только всё равно жутковато. Это был и не он сам.

Лицо в зеркале, его и не его одновременно, было усталым и встревоженным.

Он — это он, только то, что осталось. Всё последнее время он думал об этом особенно напряжённо. Быть заменой, как необдуманно решил другой, мучительно не хотелось. Не только из-за себя самого, а ведь он был — был живым, отдельным — нет.

Роза не заслужила такого.

Другой, в конце концов, не учёл составляющие — эта мысль опять вернулась и погнала его по комнате. Нельзя же просто сказать человеку: «сделай так ещё раз, чтобы был тот же результат», когда жизнь изменилась непоправимо. Речь ведь не о простейших химических опытах.

Ха.

Это абсурдно и для Повелителя времени: даже воссоздав события снова и снова, заставив кого-то прожить их опять и опять, нельзя надеяться, что вероятности и возможности не разойдутся, что повторённые действия в какой-то момент не собьются с ритма и не изменятся (непременно, непременно произойдёт), порождая новую ветвь рельности.

У них с Розой даже не было ничего прежнего, чтобы прожить.

Он уже не мог стать копией другого, да и не хотел этого.

Он сам должен был решить, кем ему быть теперь.

Предполагалось, что Роза поможет — снова не им, конечно, даже не ими обоими, опять тем, другим. И это снова было ошибкой, потому что и Роза не могла вернуться к началу. Ей тоже было трудно оставаться собой сейчас, он это знал. Память рисовала её другой, и в этом не было ничего удивительного.

После всего, что произошло...

Он резко остановился, чтобы не начать в ярости пинать мебель. Розе так долго было очень больно, настолько больно, что её свет менялся и мерк. Они пытались, пытались жить, конечно. Но пусть и стараясь по-своему, она не могла помочь ему сейчас, кажется, она даже не могла помочь себе, загоняя себя всё дальше и дальше, проводя целые дни за исследованиями и работой.

Это он должен был ей помочь, потому что таким всё ещё было его желание, такова была его природа тоже, сколь бы несовершенным ни увидел его высокомерный двойник.

Но он пока не чувствовал себя достаточно целым, чтобы протянуть ей руку и попробовать вытащить.

Другой в какой-то момент увидел в ней существо сильнее себя.

Он всё ещё помнил, что она была только девочка, юное человеческое существо, уязвимая и живая — и это не было поводом для удивления и обвинений, это помнилось памятью, опалённой войной и вихрем времени, которой другой словно стыдился.

Но он сам был теперь только частью. Осколком, оставленным отражением, будто бы ещё не принявшим форму.


Как после регенерации. Он вздохнул и потёр лоб. Опять поймал себя на том, что не может перестать думать о людях, как о других существах, не его расы . Это тоже была проблема. Он не был больше Повелителем времени, и с этим следовало жить. Нужно было научиться, привыкнуть. Он был, пожалуй, человеком, пусть и не полностью. Этого оказалось достаточно, чтобы создать проблемы.

Что это значило — похоже, всё ещё предстояло разбираться.

Выходило, что за все годы, отпечаток которых по-прежнему хранился в его голове, другой так и не понял?

У него самого оставалось куда меньше времени, а результатов и сейчас всё ещё не было. Он опять заметался по комнате и на очередном развороте всё-таки не уследил.

Зеркало жалобно задребезжало, и отколовшийся кусок больно расхватил ладонь.

К тому, как вели себя раны теперь, тоже всё ещё следовало привыкать. Ругаясь на четырёх языках, он поплёлся за аптечкой.


***

Усталость и сны тоже были непривычной новинкой. Чем-то трудным. Проваливаться на целые часы в собственную голову, выпадая из реальности, было занятно и страшновато, путаница и эхо в голове оствались пёстрым хаосом и спать совсем как обычные люди он так и не выучился. Но на сей раз решил, что это ему не помешает — он тоже основательно себя вымотал. Возможно, сон даст время отвлечься.

Разумеется, это не сработало, и вместо какой-нибудь прогулки у моря или ещё чего-нибудь подходящего, он обнаружил только темноту и себя — снова перед зеркалом. Зеркало, правда, было не тем, что он разбил сегодня. Оно было заметно больше, казалось старым, хорошей работы и почему-то выглядело смуто знакомым.

Время неприятно растягивалось, как застывающий клей.

Что ж, он мог продложать решать задачу и не тратить его зря. В окружающем дымном полумраке, тихом на этот раз, ходить было не так удобно, как наяву, так что он просто шагнул вперёд.

Отражение в зеркале было... не им. Ужасно похожим, и всё же — нет, стоящий напротив казался чужим, отдельным. Он ожидал чего-то подобного, может быть, даже боялся. Немного.

Но на самой середине неуловимого движения назад, мгновенного, инстнктивного, он невольно застыл. Отражение не повторило шаг. Тот, в зеркале, слегка поднял брови, заметив его, а затем чуть наклонил голову, дружески протягивая руку.

— Это всё ещё сон, — поражённо напомнил он сам себе, оказавшись на полу.
— Ну разумеется, — отозвалось отражение или, вернее, тот, кто им казался. — Было бы неплохо, если бы вы подошли, чтобы я мог составить вам компанию.

— Ещё ближе? — он с сомнением осмотрел оставшееся пространство. И заметил, что в зеркале лежащего за его спиной неопределённого сумрака не было. Просто комната. Старомодная, светлая и опять-таки смутно знакомая. Книги, кресла, тяжёлый рабочий стол. За этим покоем брезжило что-то болезненное, но сколько он ни всматривался, понять не получалось. Воспоминание упорно ускользало, выворачивалось, как строптивый зверёк. Хозяин комнаты чуть наклонился, вопросительно глядя на него.

— Вставайте.

— Сон — действительно странная вещь. И после такого люди ещё умудряются ограничивать возможное в своих представлениях о мире!— проворчал он, хватая чужую руку. Рука была длиннопалая, худая и тёплая. Совершенно обычная. Поднявшись и всё ещё держась за неё, он качнулся вперёд, уже зная, что не встретит преграды.

...В то утро он впервые за два года проснулся по-настоящему — очень по-человечески, выплывая из забытья неожиданно. Глядя за завтраком в осунувшееся, отстранённое лицо Розы, он понял, что времени жалеть себя не осталось совсем.

Ещё никогда другой не бесил его так сильно.

***
Он знал, что вернётся сюда. Сны, в конце концов, были работой подсознания. И теперь он искал здесь ответы, которых не мог дать ему мир снаружи.

За комнатой разворачивался дом — небольшой и уютный, заплетённый снаружи зеленью. Вокруг начинался сад, показавшийся сперва маленьким. Они с хозяином оказались на садовой дорожке почти неожиданно, но он приказал себе не удивляться.

— Я мог бы предложить вам чаю, — заметил его новый, неправильный двойник, — но вы спешите, поэтому...

— Да-да, — он свирепо зашагал вперёд, глядя под ноги. Тропинка растягивалась, петляла, вела неведомо куда. Ладно, так и положено во снах. Чем-то совершенно другим был этот — выглядел он снова почти так же, но смотрел иначе. Что-то такое в нём было...

— Кто ты? — он, наконец, не выдержал.

— Я — это я, — весьма желчно откликнулся его спутник. — Вы в самом деле меня не узнаёте?
— Нет, — он нахмурился, впиваясь взглядом в собеседника, — только одно... ты тоже не он.

Это всё ещё жглось, как бы сильно он теперь не желал отделить себя от другого.

Двойник придержал шаг и слегка пожал плечами, как будто его такое заявление не тревожило, даже наоборот.

— Верно, это наша общая черта. Но я и не хочу им быть. Вы тоже уже поняли, что можно иначе. Может быть, это сблизило нас. Всё это время я оставался здесь, а сейчас меня будто вытянуло откуда-то. Довольно занятное ощущение, и мне кажется, что дело в вас.

— Тогда ты... аспект личности, — он остановился, ещё раз оглядывая собеседника. Долголетие, странствия во времени и регенерации — всё это делало сознание Повелителей времени похожим на изменчивый калейдоскоп из сотен стёклышек. Разум пересобирал себя, снова и снова, и снова, и снова. Части копились, перестраивались и оставались в глубине — отпечатками, эхом, осколками.


Но обычно они различались внешне. Этот же был похож и на него, и на другого.

— Кто именно ты такой?

— Джон Смит.

Это было похоже на издёвку, и он уже открыл было рот, чтобы возмутиться, но тут его догнало мгновенное осознание.

— Хамелеон. Ты создание Арки Хамелеона.

— Прямо сейчас, после времени, проведённого здесь, я ещё более не уверен, что эта... машина создала меня полностью, — раздражённо отрезал Смит, — я не был менее настоящим.

Некоторое время они шли в молчании.

— Но она подавила некоторые его части, задала другую форму. Даже если она кажется вам недостаточно совершенной, я могу то, чего не может он. Увидеть действительность так... Вы тоже всё ещё не способны.

Он молча сжал зубы. Жизнь была сложной в эти два года. Иногда ему казалось, что всё хорошо, но гораздо чаще он осознавал, что всё ещё не справляется.

Хуже всего был растущий временами дисбаланс, когда то существование в человеческом теле, то память Повелителя времени, делались для него одинаково невыносимыми.

Дело было не только в нём и его мучениях — в таком состоянии он был отвратительно бесполезен. Это его состояние мучило Розу. Это приводило к... разногласиям.

Он должен был что-то сделать, раз и навсегда найти точку опоры, если хотел куда-то двигаться и что-то исправить.

— Ты можешь мне объяснить?

Джон Смит снова приподнял брови.

— Вы мало похожи на мальчика, а человеческая жизнь не похожа на урок. Не забывайте.

— Тогда какого чёрта...

Тропинка вильнула и вдруг упёрлась в покрытую асфальтом дорогу. Где-то вдалеке пылил, кажется, автобус. Чуть выше по склону быстро шла какая-то девочка.

— Вы её знаете, — заметил Смит, просто так, без вопроса.

— В 1913 году таких дорог не было, — вышло невпопад, но сон — пришлось снова напомнить себе, что он спит — стал каким-то нелепым.

Девочка спустилась с пригорка, шагая почти свирепо. Мутный солнечный луч запутался в её волосах, на миг сделав их ярче, и сердце пропустило удар.

Конечно, он её знал.

Донна Нобул была тощей и длинноносой. Подъехавший автобус забрал её как будто с неохотой, и прежде,чем исчезнуть в его железной туше, она, поколебавшись, помахала им двоим.

Он помахал в ответ раньше, чем успел подумать.

— Вы знаете, что было дальше? — спросил Смит.

— Конечно. Это имеет значение? — он оторвал взгляд от поворота, за которым исчез автобус.

— Она — ваша часть здесь, хотя вы никогда не видели этот автобус. Если хотите, это мой вам ответ. Я не могу научить вас, могу только отдать то, что есть. То, что я собой представляю.

Он уствился на Смита, ощущая едва ли не злость.

— Тебе так понравилось жертвовать собой? Ты говоришь — ты сам-то это понимаешь? — что я могу тебя интегрировать...

— Вы больше похожи на меня, чем он. Возможно, вы сможете понять некоторые вещи.
— А ты снова исчезнешь.

— Отнюдь. Он отбросил меня, как то, что было ему не нужно, — глаза Джона Смита блеснули, — Мою жизнь, всё, что я мог бы иметь. Вы сможете меня принять. Это будет... противоположный процесс. Вы не станете мной, конечно, но вы сможете жить иначе. Понимать по-другому.


Уравновесить самоё себя и свои несходящиеся части. Он не знал, хватит ли для этого одной вероятности, желани, тоски и непрожитой жизни — против сотен лет и путаницы самой Вселенной. Но рискнуть стоило.

***
Человеческие эмоции, мысли, воспоминания, сожаления, неуловимые смещения восприятия: удивление, восторг, гнев, привязанность, любовь — поток был мощным, но странно успокаивал. Будто смазывал визжащие, рассинхронизированные шестерни.

Джон рывком выбрался на поверхность и обнаружил, что за окном уже по-настоящему светло.

Он легко вскочил с кровати и замер, прислушиваясь. Странное возникло чувство — он потратил всё время, пока умывался и одевался, чтобы действительно разобраться.

Тело больше не казалось чем-то не по размеру. Вода приятно холодила лицо, и слегка тянул маленький порез после бритья .

Позже он понял, что пёстрый хаос в его голове никуда не делся, но словно немного отдвинулся. Человек в нём, пусть всё ещё недостаточно опытный, отныне не боялся самого себя. Имя больше не тяготило — оно не определяло его до конца, оно просто было удобным и, пожалуй, его. Не каким-то оскорблением или злой приевшейся шуткой.

Некоторые вещи просто то, чем кажутся. Некоторые вещи просто есть, это не делает их хуже.

Нужно было идти вперёд.

***

Он успел метнуться в сторону, но рёбра теперь ныли. Ах да, и машина разбилась. Ну что ж, это была необходимая жертва. Этот прыжок был хорошо рассчитан. раньше тело жаловалось бы куда хуже.

Роза этого не понимала.

«Ты огромный идиот» — прозвучало устало, даже не поблагодарила за вмешательство, но он не сердился. Сейчас она сидела в соседней комнате со своими записями.

Джону удалось проскользнуть мимо неё на кухню.

— Будешь ужинать? — он увидел тень возмущения в её глазах, когда закончил и явился звать её к столу, хотя честно замотал порезанный палец. По крайней мере, теперь он всегда делал это вовремя и не затягивал слишком сильно.


— Зачем ты всё-таки влез? — спросила Роза, понемногу, кажется, отогревшись в новом молчании.

Джон задумчиво посмотел на неё. Она казалась вымотанной, погасшей, но была такой упрямой и всё ещё невыносимо настоящей. Живой и тёплой, хотя, кажется, верила, что это больше не для неё. И сейчас вместо прежней досады на ошибку — Доктора и свою — в нём поднялась горькая щемящая нежность.

— Это же было приключение, — отозвался он.
— Это была работа, — Роза опустила взгляд в тарелку.

— Ты смотрела на это иначе, — спокойно заметил он, — даже здесь.

— Может быть, — начала и замолчала. Джон ждал.

— Я просто не справилась. И сейчас я просто стараюсь, попробуй понять, — Роза говорила тихо и резко, слишком сосредоточенная на своей затянувшейся борьбе.
— Если это работа, сделай перерыв
Она стиснула руки.

— Нет! Я не знаю, что... — он тихо обошёл стол, слушая это, и осторожно взял её за плечи. Почувствовал, как она застыла. Очень давно он не касался её так — теперь Джон понимал человеческое «давно», не имевшее отношения к потокам времени.

Наклонившись вперёд, он обнял её по-настоящему, положив подбородок ей на макушку.

Розу била дрожь.

— Ты...

— ...не он, — Джон вздохнул, глядя вперёд и осторожно, но крепко прижимая её к себе. Не позволяя ей отступить из потрясения в тень собственных мыслей. — Скажи это столько раз, сколько захочешь. Пошли меня к чёрту. Только сначала прекрати всё это.

— Так я даже тебе не нужна, — это было больно, больнее, чем если бы она попыталась ударить его в подбродок головой. — Ну уж извини, что занята и не могу всё исправить.

«Тебя исправить. Как он сказал»

Джон наклонил голову, прижавшись щекой к её волосам.

— Роза, я не твоё домашнее задание. Не научный проект и не бродячая собака под твою ответственность, — теперь это действительно казалось ему забавным. — Я даже на приз не тяну. Я это я. Я твой друг, если хочешь, и твой бывший, который ничерта не понимает, если углубляться в детали.

Кажется, она была потрясена тем, что он использовал именно эти слова.

— Дай мне по морде или приезжай снова когда захочешь, проси о чём хочешь , я сделаю всё — только перестань себя наказывать. Даже Доктор не хотел этого, поверь.

Он раньше не назвал так другого, особенно с ней.

«Ещё ничего не кончилось для тебя. Прекрати это, прекрати, прекрати» — он тихо укачивал её, бормоча в волосы и прислушиваясь к тёплой дрожи и почти беззвучному плачу долго-долго, хотя от нынешнего положения начали ныть плечи.

...Распухший нос совершенно не вязался с ней теперешней, но, кажется, ей стало легче.

Роза медленно выпрямилась и вытерла слёзы. Неаккуратно, рассеянным каким-то жестном. По-обычному, по-живому.

— Пости, что так долго.

Он больше не нуждался в том, чтобы цепляться за имя, но он всё ещё был в некоторо родя Доктором. Только отчасти и только так, как хотел сам, но это была и его природа. Джон должен был помочь ей.

На то, чтобы добраться к себе достаточно прочному для этого, пусть и не до конца понявшему, потребовалось время. И всё это время было для неё тяжёлым.

— И ты меня прости, — теперь это не было злым тычком. — И даже не смей говорить, что мне не за что извиняться, — Роза смотрела на него прямо и казалась более знакомой, чем все прошедшие месяцы.

Всё ещё только начиналось по-настоящему.

@темы: моё, фанфики, доктор кто