Чтоб уползти Фелагунда, достаточно хлебобулочного изделия
Я просто не могу. Хорошее настроение в чистом виде.
читать дальшеКак Финрод и Колобок книжками менялись.
На трамвайной остановке стоял высокий красавец с длинной, спускающейся ниже пояса золотой косой и нервно поглядывал на часы.
Когда красавец уже потерял терпение и явно собирался садиться в трамвай, ему под ноги подкатилось пышное, хорошо пропеченное мучное изделие, похожее на два больших каравая, склеенных плоскими сторонами. Хлебобулочное изделие подкатилось к самым ногам красавца, открыло маленькие темные глазки, похожие на изюминки.
- Извиняюсь за опоздание, пробки, - виновато сказал двойной каравай. – Это вы давали объявление?
- Да, я – отвечал красавец глубоким мелодичным голосом. – А вы, как вижу, откликнулись на мой призыв?
- Да, - мучное изделие с достоинством поклонилось, слегка покатившись по тротуару. – Колобок к вашим услугам. Прошу прощения, не могу подать вам руки, за неимением таковых.
- Очень признателен за отзывчивость, - в свою очередь поклонился красавец. – Эльф-нолдо Финрод Фелагунд. Аманский принц и король Нарготронда. Счастлив познакомиться.
- Пройдемте в парк, - с прежним неторопливым достоинством проговорил Колобок. – И поговорим о чрезвычайных обстоятельствах, вынудивших нас покинуть свои произведения.
Король Нарготронда учтиво поклонился, и странная парочка устремилась в парк. Найдя тихую дальнюю полянку, новые знакомцы уселись рядышком и принялись делиться своими бедами.
- Представляете, - вздыхал румяный Колобок, - моя история проста и незамысловата, хотя и очень печально кончается.
- Моя, увы, тоже, - вздохнул эльф.
Колобок продолжал:
- Однажды, наскучив сидеть дома, я оставил родителей и предпринял долгое и опасное путешествие.
- Я тоже предпринял долгое и опасное путешествие, вопреки воле родителей... – припомнил Финрод.
- В пути меня подстерегали различные неприятности. Но я их благополучно избегал до поры, до времени.
- Как и я, уважаемый Колобок, но продолжайте, пожалуйста!
- В один не слишком прекрасный день я запел песнь, понадеявшись на то, что эта песнь поможет мне избежать опасности, как бывало уже несколько раз. Но на сей раз, я проиграл и был съеден лисой. Песнь не смогла стать мне опорой и защитой! Вот и вся моя история.
- Представьте себе, уважаемый Колобок, со мной случилось абсолютно то же самое! Я понадеялся на свою песнь, но проиграл. И был съеден. Но не лисой, а волком.
- Ах, да какая разница, любезный Финрод, кто нас съел! Главное, что это было чрезвычайно неприятно, больно и весьма мучительно.
- Не буду возражать, уважаемый Колобок. Потому-то я предложил заменить друг друга. Вы не откажетесь посетить мое произведение? А я бы мог попытаться спеть вместо вас. Может быть, таким образом, мы сумеем выжить!
- Совершенно согласен, любезный Финрод. Давайте попробуем...
- Ну что же, уважаемый Колобок, ваша дорога лежит в «Сильмириллион» Дж. Р. Толкиена, фэнтези. Всех благ!
- А ваш путь лежит в «Колобок», фольклор. Удачи вам, любезный Финрод!
Так герои разошлись. И вот что из этого получилось.
Часть 1. Колобок и Саурон.
На мосту Тол-ин-Гаурхот Саурон ждал противника. К удивлению темного майа под ноги его подкатился прекрасно испеченный круглый хлебец. Саурон нервничал, притопывал ногой.
- Ну, где этот нарготрондский король? Опаздывает непозволительно! Мне уже обедать пора...
- Любезнейший Финрод Фелагунд приносит свои глубочайшие извинения, - раздался из-под ног голос. Саурон в изумлении наклонился и увидал, что говорит хлебобулочное изделие, открыв глазки, похожие на изюминки, и рот с пухлыми сдобными губами.
- Поскольку его величество никак не может вас посетить, он просил меня заменить его.
- Что?! – Саурон вспыхнул. – Вместо эльфийского короля я буду состязаться на Песнях Силы с булкой?! Есть ли большее оскорбление!
- Но-но, потише, пожалуйста! – обиделась говорливая выпечка. – Это еще кто кого оскорбляет! Во-первых, я совсем не пошлая булка, а благородный Колобок! А во-вторых, я уже победил своими песнями троих!
- Да? – с недоверием протянул темный майа. – Ну, давай, начинай, если так...
- Я колобок, колобок! – завел хлебец. – По амбару метен, по сусекам скребен...
- Ой, - на лице Повелителя Волков отразился ужас. – С этим ты хочешь меня перепеть?
А почему бы и нет? – Колобок вздохнул, задумался. – Тебе не нравится эта песня? Помню, я лежал на окошке, а девки на улице пели...
Румяный набрал побольше воздуху и завопил во всю мощь.
- Ой, мороз, морооз! Не морозь меня! Не морозь меняааа! Моегоо коняя!
- А что-нибудь помелодичнее у тебя в запасе есть? – Саурон тряс головой с оглушенным видом. – И вообще, про лошадей и погоду в Песнях Силы петь не полагается...
- Кому не полагается, а кому и полагается! – задрал курносый нос Колобок. – Я с песней от зайца ушел, от волка ушел! От медведя ушел!
- Не сомневаюсь, что они все в ужасе бежали... Иди-ка ты и от меня куда подальше... – жалобно попросил Саурон. – От твоих песен у меня развоплощение начинается...
- То-то же! Знай наших! – Гордо сказал Колобок и покатился по мосту. Уже почти спустившись на землю, он обернулся и пригрозил Саурону.
- Если моего друга Финрода обижать будешь, то еще приду к тебе песни петь. И Козу-Дерезу позову с курочкой Рябой! Они для тебя знаешь, какую симфонию изобразят!
Часть 2. Лиса и Финрод.
Лиса Лизавета Патрикеевна бежала себе по лесной тропинке, предвкушая ужин с румяным пирожком. Конечно, на фигуре подобная диета отражается пагубно, но в лесу не каждый день можно отведать настоящего сметанного теста! Лиса уже примеривалась, как будет обводить вокруг пальца хвастливого Колобка, бормоча себе под нос: «Ах, как хороша твоя песенка...» В этот момент на тропинке появился высокий, красивый парень с мечом на поясе и луком за спиной.
- Ох, - прошептала лиса, - никак Иван Царевич заблудился. Как бы на воротник не пустил...
Патрикеевна на всякий случай села на хвост. Красавец, тем временем совершенно не производил впечатление заплутавшего. Он уверенно двигался вперед и даже напевал какую-то песенку.
- Ой ты гой еси добрый молодец, - завела лиса, с трудом вспоминая, как полагается говорить с героями.
- Чего? – удивился Иван Царевич и перебросил через плечо золотистую косу, введя Лизавету Патрикеевну в ступор. - Я думал, это русская народная сказка...
- Так оно и есть, – немножко смутилась лисица. – Это к слову, чтоб разговор завести. А ты, вообще-то добрый молодец будешь, али красная девица? с косой со своей до пояса...
- Молодец я, молодец, - согласился пришелец, - просто прическа такая.
- А ты точно молодец? – осторожно продолжила допрос Патрикеевна, - у нас таких не видено доселе...
- Мне что, штаны снять? – обиделся гость.
- Велес упаси! – замахала лисица всеми четырьмя лапами, - какой обидчивый герой попался. Ты... это... как его... дело пытаешь, аль от дела лытаешь?
- Чего? Ты давай говори нормально, пожалуйста. Я снова половины не понимаю, Лизавета Патрикеевна!
- Ну, если по-простому, то на фиг ты сюда забрел, добрый молодец? Тут же нет ни Кощея Бессмертного, ни Василисы Прекрасной, ни молодильных яблок с живой водой...
- Живая вода? Она бы мне очень пригодилась. Насчет другого... Кгм... Василиса меня не интересует, потому что я храню верность моей невесте Амариэ. А с бессмертным я предпочел бы не встречаться. Плохие у меня предчувствия...
- Да? – лисица покосилась на висевший у бедра молодецкий меч. – Ну ладно, это дело твое. Скажи мне тогда, не встречал ли ты по дороге круглого, хорошо пропеченного, румяного Колобка?
- Встречал, - не стал отказываться добрый молодец.
- А уж не съел ли ты его, не дай Велес? – ужаснулась лисица.
- Нет, не съел, - ответствовал добрый молодец. – Только, Лизавета Патрикеевна, мы с ним книжками поменялись. Он ко мне пошел, а я сюда отправился.
- Чтооо? – у лисицы полезли глаза на лоб. – Ты хочешь сказать, что вместо вкусного Колобка тут теперь будет находиться здоровенный мужик?
- Вообще-то я эльф. Но да, я теперь буду вместо Колобка, - не стал отрицать очевидное молодец. – Звать меня, кстати, Финрод Фелагунд.
- И имя какое-то басурманское! – недовольно скривилась лисица. – Ну да ничего не поделаешь. Заводи песню.
Молодец откашлялся и начал звучным, красивым, хорошо поставленным голосом выпевать что-то непонятное про странную страну, про любовь и бессмертие. Лиса замахала лапами.
- С ума сошел, Фин... как тебя там? Зачем мне какая-то Орда? У нас татар не видано, они в былинах обретаются в основном. Пой, как полагается.
- А как полагается? – растерялся Финрод.
- Ну... я – колобок, колобок...
- Но я – не Колобок! – воспротивился молодец.
- Тогда пой, как знаешь, - не стала спорить сбитая с толку лисица.
- Я – Финрод Фелагунд, Финрод Фелагунд - неуверенно пропел эльф, - дальше что?
- По амбарам метен, - авторитетно проконсультировала участница сказки, - по сусекам скребен, на сметане мешён, в печку сажён...
- Я Финрод Фелагунд, на сметане мешен, в печку сажен... – эльф закашлялся, - ерунда какая-то получается.
- Да... – лисица обвела нарготрондского короля долгим взглядом, - по сусекам ты явно не метен. Но, ничего не поделаешь, сказку нужно заканчивать.
Лизавета Патрикеевна сделала страдающую мордочку, приложила к уху лапу и завела тоненьким голоском. – Какая песенка замечательная, да что-то я плохо слышу! Сядь ко мне на носок, да пропой еще разок!
Брезгливый эльф глянул на серые от грязи ноги лисицы и сморщился.
- Я, конечно, прошу прощения, Лизавета Патрикеевна, но когда ты последний раз носки стирала?
- Ой, да в лесу не до того, - смутилась лиса, - только и думаешь, как бы еды добыть, да беды избыть!
- Но на этот носок я точно садиться не буду! – категорично заявил Финрод, боком отодвигаясь от лисы. Последняя всплеснула лапами.
- Кол... Финрод, какой же ты недогадливый! Ты ко мне на язычок сядь, и пропой еще.
- Ты точно хочешь, чтобы я сел к тебе на язык? – скептически осведомился Финрод, глядя на лису, ростом доходившую эльфу до пояса.
- На самом деле, не особенно, – сдала назад Патрикеевна. – И вообще, сдается мне, что ты невкусный. Шел бы ты, Финрод Фелагунд... в другую сказку!
Эльф пожал плечами и направился в глубь леса. Тут из кустов высунулась хорошо потрепанная, одноглазая морда волка и прошамкала.
- Кума, а кума! Уфол, этот Ковобок-то окаянный? С жайцем-то, да мифкой он нифего, нафел обшший яжык. А как меня увидал, как жаорет Фаурон, Фаурон и в мофду мне хьясь!
Потащено отсюда, Горностаю вечная любовь.