Тихо сам с собой...

[Aku-Dzoku-San]

Решила притащить парочку полежавших текстов.

Вот этот — вообще написан аж на прошлую ФБ на спецквест и, будучи со скрипом донесён до Книжки, почему-то сюда так и не попал. Вспомнить бы, почему. Так я очень люблю эту историю, хотя она чересчур идеалистична, возможно. Вдохновил меня, помнится, вот этот арт. Отражает он, конечно, менее благословенные времена, но братья тут уж очень выразительны.

Название: Мой тебе подарок
Автор:  Зелёный бамбуковый лес
Бета:  Blancheflake
Размер: драббл, 659 слов
Канон: Сильмариллион
Персонажи: Мелькор, Манвэ, прочие валар, некоторое количество НЁХ
Категория: джен
Жанр: юмор, флафф
Рейтинг: G
Краткое содержание: — Мелькор, нет! (с) Мелькор уже не Моргот, но страсти к опытам у него не убыло...
Предупреждения: 1. Мелькор сочетал в себе знания всех стихий, чем и обусловлен его интерес ко всему на свете. 2. Автор в душе не против, чтобы это было постканоном (глубоким как Марианская впадина и далёким, как Альфа-Центавра), но допускает энное количество AU. 3. Возможен ООС, обусловленный заданной ситуацией. 4. Отсылки к повести Кира Булычёва "Путешествие Алисы" и сказке Джеральда Даррелла "Говорящий свёрток 5. Драконы Моргота — европейские. Связаны с огнём, являются воплощением зла. Данный дракон — китайский. Согласно китайским легендам, дракон является носителем положительного начала и нередко связан с водой и небом. Рождение такого дракона часто знаменуется сильнейшей бурей и грозой.

— Мелькор!

Легчайший звон прозвучал под высокими сводами — отозвались на порыв ветра разномастные колокольчики, подвешенные где-то вверху.
— Шо опять? — невнятно донеслось издалека.

Что-то булькнуло.

Нынешнее жилище Мелькора напоминало прежнее разве что внушительными размерами. Впрочем, и это оказывалось не слишком заметно — настолько оно было…захламлено? Заставлено? Казалось, полки и шкафы всех форм и размеров теснились на всём доступном пространстве.

Манвэ вообще-то знал, что это не совсем так. Где-то среди всего этого, например, сиротливо пылился Чёрный Трон, на который Мелькор складывал что угодно — от книг до вязаных носков, стояло несколько столов и огромная вечно неубранная лежанка. Но всякий раз как Манвэ оказывался в этом доме, беспорядок ошеломлял, заставляя почти поверить, что шкафы никогда не кончатся.

— Дуй сюда, чего застыл! — голос Мелькора звучал по-прежнему невнятно, но несколько бодрее. — Ай!
Снова булькнуло. Манвэ поспешно «подул» куда-то «туда».

***
— Мелькор, откуда здесь вода? — Манвэ старался по возможности не злоупотреблять своим могуществом, но всё же предпочёл воспарить над полом: разливавшаяся лужа стремилась к званию если не моря, так хоть озера. — Что это?

Восклицание вырвалось непроизвольно: Манвэ уже почувствовал присутствие хозяина жилища совсем близко, когда ему на голову, закрывая обзор, приземлилось нечто довольно длинное и, кажется, живое.

— Маленький скользкий негодник! — раздалось сверху. — А ну вернись!

Существо, поименованное столь неласково, будучи выпутано Манвэ из волос, при рассмотрении оказалось чем-то вроде змея. Синего, с белым брюхом, странной усатой мордой и огромными, навыкате, золотыми глазами. В сущности, это был, пусть и маленький и какой-то неправильный, но…

— Дракон?
— Твоё «Мелькор, ты опять?» прямо витает в воздухе, — вечный источник беспокойства наконец, предстал перед гостем, бодро скатившись с уходившей ввысь стремянки. Не иначе, пытался достать дракончика с верхушки шкафа.

Погодите-ка. Манвэ ещё раз рассмотрел змеёныша, обернувшегося вокруг его руки. Тот не должен был летать — крыльев у него не было.

— Я решил кое-что изменить, — сообщил Мелькор.

Манвэ вздохнул. Возвращение Мелькора к созидательной работе, разумеется, радовало его братское сердце, но, увы, грозило трудновообразимыми последствиями. Очень трудновообразимыми последствиями.

Мелькор был полон искреннего желания помогать. И, конечно, создавать новое. Если с Аулэ они быстро нашли общий язык, обойдясь почти без катастроф, то попытки помогать Йаванне были… нет, это не было неудачей. Правда-правда. Ну, почти.

Взять хотя бы идею Мелькора вырастить ходячие и поющие растения. Вопреки возмущению Йаванны, он своего добился. Вот только изменённые кусты свои удивительные вокальные способности демонстрировали в основном в пустыне. Ну, или если их забывали полить.

Йаванна кусты жалела, Мелькор озадачено чесал в затылке, и в конце концов растения забрал Намо, пообещав поселить их в мире, где они, как он говорил, принесут большую пользу.

Или тот случай с единорогами. От обычных лошадей валинорских единорогов отличало наличие рога, и только. А после попытки Мелькора добавить им оригинальности, единороги стали рождаться с голубой и синей шерстью, золотыми и серебряными спиральными рогами и... весьма самовлюблённым характером. Приходилось перевоспитывать. Получалось не очень.

И вот теперь — это.

— Он водоплавающий, — торжественно объявил Мелькор, — и мирный. Правда, есть одна проблема…

— Я заметил, — Манвэ был настроен меланхолично. С потолка накрапывал дождь, порождённый, как теперь стало понятно, магией маленького дракона. Лужа на полу тихонько плескалась, разливаясь всё шире и шире. Змеёныш переполз по руке на плечи и слезать оттуда, видимо, не собирался.

— Ты ему понравился, — Мелькор был доволен.

Манвэ прислушался к себе. Ощущение опасности, вопреки ожиданиям, не приходило. Этот дракончик и впрямь отличался от своих страшных сородичей, в исходящей от него силе не было жажды разрушения. Это казалось странным, почти невозможным. В который раз упрекнул себя — неужели за столько лет он всё-таки разучился доверять?

— Ты мог бы хоть иногда предупреждать о… результатах.
— Знатная гроза была, да? — Мелькор хмыкнул. — А предупреждать… Исход мутации не всегда можно предсказать. Это сложнее искажения, знаешь ли.

Изменения живого потока жизни, совершаемые без насилия, не были подвластны до конца даже Стихиям.

Изменения присущи живущим.

К этому за столько лет не удалось привыкнуть до конца, даже теперь, когда весь мир изменился.

— Оставь его себе, — Мелькор предупредил незаданный вопрос. — Это подарок.

Змеёныш — странный живой залог перемен не только в мире, но и в одной беспокойной душе — удовлетворённо прикрыл глаза, кончиком хвоста цепляясь за предплечье своего нового хозяина.

А вот этот был написан на ДФА... лень ползти уточнять, но, кажется, весной. Щаз посильно причёсан. Люблю я дориатских стражей и не люблю, когда их называют пограничниками, но да не суть. Вообще сам текст для меня настроенчески связан с "На границе", но действие, конечно, происходит гораздо раньше. На самом деле, первое, о чём я задумалась, прочитав заявку, было, как ни странно, не величие зрелища, а то, что Сумеречные эльфы (да и эльфы вообще, если честно), к Солнцу относились с прохладой. А конкретно тёмных эльфов оно ещё и ослепило, скорее всего. Травму от этого прописывать всё-таки не стала, но восприятие неоднозначное. И да, Эол тут приблуда, но у меня было ощущение, что без него текст не сложится.

Название: Дух огня и времени
Автор:  Зелёный бамбуковый лес
Бета: на данный момент имеет место ленивый самобетинг
Размер: мини ок 1010 слов
Канон: Сильмариллион
Пейринг/Персонажи: Белег, Маблунг, Келеборн, Эол
Категория: джен,
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Первый восход Солнца глазами стражей Дориата
Примечание: На заявку с Драббл-феста;

Если прижать ладони к лицу, а потом отпустить, под веками вспыхнут узоры ярче тех, что рождаются в пламени костра. Если просто закрыть глаза, свет всё равно будет литься сквозь веки. Под деревьями он мягче и становится другого цвета. Белег опустил ладони, прислушался, не открывая глаз. Ничего. Лесная прохлада успокаивала горящие веки, но было ясно: чтобы привыкнуть, потребуется время. Хорошо бы, не слишком много времени.
Из-под деревьев не выходить и глаза не держать открытыми долго — вот что он сказал своим товарищам.
Свет старшего из великих небесных огней очаровывал: он был, казалось, сродни свету звёзд, прохладный и ласковый. Он пробудил многих из спавших прежде детей Матери Живого, не напугав их, и озарив ночь, не встревожил её
Свет этого огня был иным: он был прекрасен — и всё же подобен лесному пожару. Охватывающий всё небо. Несравненно яркий.
Слишком яркий. Пробудившиеся и рождённые под звёздами стражи будут почти ослеплены. Пусть даже только на несколько дней — это мучительно. Когда новое светило взошло, эта мысль сразу же встревожила Белега.

У них у всех ещё будет время любоваться изменившимися красками. А пока он должен был уберечь своих товарищей.

***

Маблунг обнаружил, что теперь не вполне уверен в собственных знаниях. В новом свете родной лес казался чужим. Этот свет был повсюду, стирая знакомые пятна теней, меняя всё пространство, каждую веточку и тропинку гораздо сильнее, чем свет факелов. Маблунг сделал знак идущим следом воинам располагаться на отдых и опустился на землю у густого куста. В голове слегка звенело. Он закрыл лицо рукавом, чтобы вернее защитить усталые глаза.

Одно было хорошо: даже когда все они в таком состоянии, опасность Дориату не угрожала. Сейчас даже квенди и келвар, привыкшие к сумраку, пребывали в смятении, а ведь слуги Врага страшились света гораздо больше.

Мир замер.

Это было непривычно. Дориат был землёй, укрытой от опасности, но Маблунг слишком давно был воином и слишком хорошо знал цену любого покоя. Его вечная тревога мешалась с мальчишеским любопытством, а смятение — со смутным восторгом. Маблунг прислушался. Из четверых его спутников трое хранили молчание. Четвёртый — конечно, Нэнлас — едва слышно насвистывал на птичий манер и снова замолкал, слушая. Многие из птиц тоже попрятались, испугавшись яркого света, но иные, кажется, потянулись к нему. Был ли кто-то из них сильнее прочих? Или они только проснулись теперь, как проснулись при свете серебряного огня спавшие под звёздами келвар и олвар? Знакомые голоса перекликались с неведомыми.
Лес не только выглядел иначе. В свете этого огня он и звучать станет по-иному.
***
На небе больше не было звёзд — новый свет скрыл их. Странное, щемящее чувство потери родилось в душе Келеборна, когда он взглянул вверх. Смотреть слишком долго не стоило, как и сказал Белег. Келеборн и не смотрел. Но видение ослепительной пустоты осталось под веками и теперь, когда он сидел на траве, закрыв глаза. Он весь обратился в слух, силясь изгнать накатывающую тоску. Изменчивый посвист Нэнласа смешивался с шелестом, шорохами и — временами — пением птиц.
Потом он услышал шаги. И сразу затем — движение рядом: Маблунг и остальные насторожились, прервав свой отдых. Идущий был квендо, но не был одним из стражей, иначе он бы уже окликнул их. Келеборн осторожно открыл глаза и поднялся на ноги вслед за остальными. Свет всё ещё был непривычен, и Келеборн не сразу узнал одетого в чёрное пришельца: его силуэт немного расплывался. Но тут тот качнулся, устало приваливаясь к дереву на краю небольшой прогалины, и это перестало быть важным.

***
— Я не говорил, что мне нужна чья-то помощь, — Келеборн знал, что даже усталость не могла одолеть гнев Эола, но сейчас его голос казался совершенно невыразительным. Нельзя было даже сказать, к кому он обращается.
— Не всегда нужно говорить об этом, — спокойно ответил Маблунг. В свете нового огня Эол казался ещё бледнее, чем Келеборн его помнил, и черты его лица словно бы обозначились резче, как при болезни. Непонятное напряжение было в них даже сейчас, когда Эол сидел на траве совершенно неподвижно, опираясь спиной о ствол дерева.
— Нынче все пути непривычны, мастер Эол. И помощь может быть нужна любому.
И всё же, странно было видеть его здесь. Странно и тревожно: Келеборн знал, что Эол никогда не сбивался с дороги. Ему не нужны были звёзды, тропы, путевые знаки. Он видел лес по-другому.
— Не только пути, — Эол, казалось, догадывался об охватившей стража тревоге — всё изменилось больше, чем он может себе представить.

Келеборн вздрогнул. С Маблунгом Эол так и не заговорил. Сейчас он говорил с ним.
— Ты ведь тоже это чувствуешь. Мир изменился. — Веки Эола выглядели воспалёнными, но взгляд по-прежнему сковывал. — Помни, мальчик, что в мире под светом этого огня нам однажды не станет места. — Голос был странно ровным. Так говорят о чём-то неизбежном.
— Почему ты так думаешь? — это был бесполезный вопрос. Келеборн действительно почувствовал. Что-то сдвинулось к концу. Что-то исчезло. Он знал, что Эол говорит правду. Он просто пытался защититься от тоски, которую будили эти слова.
Эол не удостоил его ответом: он закрыл глаза, будто отгородившись от мира.
Что-то кончилось. Изменилось в том, что обычно чувствовали они все — и Эол, и дедушка Эльмо, и король, и — пока не до конца — Келеборн. Изменилось бесповоротно, и от этого стало страшно.

Келеборн стиснул зубы. Под веками плыли цветные круги.
Никогда не уступай своим страхам — так учил его Белег. Келеборн встал, поднял голову и открыл глаза.
Небо над прогалиной было другим. Сияние нового огня теперь смешивалось со светом первого, причудливо меняя цвет. Это было так…
— Красиво? — спросил Белег. Келеборн посмотрел на него растерянно, осторожно отведя взгляд от небесного свода. Командир лучников и его спутники, наконец, нагнали небольшой отряд Маблунга. — Это похоже на день в земле Белайн.
— Ты ведь не был там, — удивлённо прошептал Келеборн.
— Это Элу. Он показывал нам некоторые вещи в его памяти, — Белег помолчал, внимательно вглядываясь в лицо собеседника, потом положил руку ему на плечо. — Но я не думал, что увижу подобное сам. Всё меняется.
— Но…
— К добру или к худу — я не знаю, Келеборн. Но свет коснулся и нашей земли. Нам здесь жить. Может быть, иначе, но до конца мира ещё далековато, — он улыбнулся. Келеборн не смог сдержать ответной улыбки. Стражи под деревьями перекликались, и в голосах их было изумление: изменившийся свет заметил не он один. Глаза немного слезились, но ещё один взгляд на небо он всё-таки бросил.
Свет был. Предупреждением или обещанием счастья, самой жизнью, грозным напоминанием? Или всем сразу?

Пустоты больше не было.