...каждый из нас по-своему лошадь (с) // Geronimo// Мы все умрём, идём дальше
К нам зима немножко вернулась. Первого так особенно, но и сегодня до часу снег шёл. Порадовалась, что всё-таки не стала отмахиваться «зима уже закончилась», и купила те кроссовки.
Хотя первого ноги всё равно замёрзли, но как-то единично.
Единственное, что меня радует во всей той ситуации — всё было аккуратно и по правилам. Спасибо Диме и Г. А. А то это же была раньше распространённая тема — что даже похоронить, мол, нормально не получится. Да нет. И это хорошо.
Мне кажется, или он всё-таки почему-то не принимал во внимание Диму? Так странно.
Вообще отношение к Диме в нашей семье было, как я теперь понимаю, откровенно странным. Ну то есть в моём детствет он был этакой страшилкой. Собственно, сейчас я осознаю, что у мамы с бабушкой была только одна реальная причина его так не любить. Конечно да, он не был ангелом, очень мягко выражаясь, что вполне закономерно, ибо в четырнадцать лет остался практически один, а дело было, ммм, в девяносто первом. Как пересказала Юля его слова об этом периоде жизни «дожил я до тридцати восьми лет, посмотрел, что тогда делал — ой дура-а-к».
Но бабушкино давнее высказывание о том что он «на отца-то непохож» — уже не имеет к этому стилю жизни отношения. И правдой тоже не является, ни в смысле внешности, ни в смысле характера. Это неприятно осознавать, но так и есть.
И причина очевидна: Дима — наш с Юлей брат, старший сын у отца, но упс, от другой жены. Хотя лично мне непонятно всё равно, в чём бугурт: Ольга Дмитриевна умерла в том самом девяносто первом, с мамой отец познакомился уже после этого, я родилась в девяносто третьем, а в год, когда родилась Юля (1994), Диме было семнадцать, и он был сам по себе. Чем он мог что-то там нарушить, чтобы числиться во врагах — тайна сия велика есть.
Вот так и меняется всё.
Хотя первого ноги всё равно замёрзли, но как-то единично.
Единственное, что меня радует во всей той ситуации — всё было аккуратно и по правилам. Спасибо Диме и Г. А. А то это же была раньше распространённая тема — что даже похоронить, мол, нормально не получится. Да нет. И это хорошо.
Мне кажется, или он всё-таки почему-то не принимал во внимание Диму? Так странно.
Вообще отношение к Диме в нашей семье было, как я теперь понимаю, откровенно странным. Ну то есть в моём детствет он был этакой страшилкой. Собственно, сейчас я осознаю, что у мамы с бабушкой была только одна реальная причина его так не любить. Конечно да, он не был ангелом, очень мягко выражаясь, что вполне закономерно, ибо в четырнадцать лет остался практически один, а дело было, ммм, в девяносто первом. Как пересказала Юля его слова об этом периоде жизни «дожил я до тридцати восьми лет, посмотрел, что тогда делал — ой дура-а-к».
Но бабушкино давнее высказывание о том что он «на отца-то непохож» — уже не имеет к этому стилю жизни отношения. И правдой тоже не является, ни в смысле внешности, ни в смысле характера. Это неприятно осознавать, но так и есть.
И причина очевидна: Дима — наш с Юлей брат, старший сын у отца, но упс, от другой жены. Хотя лично мне непонятно всё равно, в чём бугурт: Ольга Дмитриевна умерла в том самом девяносто первом, с мамой отец познакомился уже после этого, я родилась в девяносто третьем, а в год, когда родилась Юля (1994), Диме было семнадцать, и он был сам по себе. Чем он мог что-то там нарушить, чтобы числиться во врагах — тайна сия велика есть.
Вот так и меняется всё.