...каждый из нас по-своему лошадь (с) // Geronimo// Мы все умрём, идём дальше
Разбирала документы на компе, обнаружила два драббла. Готовых то есть. З — завалились.
Один из них родом аж с ЗФБ.
Рефлексия
Это было действительно внезапно. Я, к слову, до сих пор не уверена, что так, но рейтинг у вещи стоял именно этот. Больше всего мне запомнилось, как я искала матчасть и читала про этапы разложения трупа. И газовая гангрена, попавшаяся в процессе, дааа... не пытайтесь гуглить. 
Сам текст, что странно, мне не кажется таким ужасным, несмотря на отрубленную голову.
Название: Новизна
Автор: Зелёный бамбуковый лес
Бета: Blancheflake, Таэр
Размер: драббл 730
Канон: Крестовый поход Хроно
Пейринг/Персонажи: Пандэмониум, Айон
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17 (по мнению оргов ЗФБ)
Краткое содержание: ...не всегда то, что нам нужно
Примечание/Предупреждения: описание процесса гниения заживо, насилие.
читать дальшеПандемониум почти всё время была на грани сна, и только боль выдёргивала её из этого состояния. Боль была знаком воссоединения: когда сущность королевы проникала в тело очередной самки этого вида, боль белым огнём обжигала нервы, пронзала мозг. Повинуясь тревожному импульсу, в чудовищной судороге сокращались мышцы, сжималось горло и заходилось сердце. Ошарашенный болью мозг требовал кислорода, и оболочка, пока ещё чужая, широко раскрывала рот, корчилась, пытаясь одолеть спазм, протолкнуть в лёгкие воздух. Это длилось совсем недолго. Боль становилась больше. Чужая память и сущность рассыпались, обращаясь в ничто, перед глазами вставал красный туман, медленно сменявшийся чернотой. Следовало действовать быстро — и многовековой инстинкт никогда не подводил королеву. Импульс — и мозг запускался, обычно даже не теряя слишком много клеток. Импульс — и сердце было вынуждено взять прежний ритм. Снова приходила судорога — но Пандемониум знала: всё было предусмотрено – ремни не позволят ей, к примеру, сломать позвоночник или руки..
…Кашель, когда легкие вбирали воздух.
А затем приходил покой. Сужались расширенные зрачки, опускались тяжёлые веки — и мир, на мгновения делавшийся отчаянно-ярким, наполнялся привычным мягким сумраком. Опытные руки вытирали слюну с губ. Дело было сделано. Можно было не беспокоиться. Можно было исполнять свой долг. Она погружалась в дрёму.
***
Боль была сигналом неисправности. Она приходила с колючим влажным жаром — там, внутри, гнили и размягчались, делались непригодными органы. Затем приходила тяжесть — кровь, загнивая, больше не приливала туда, куда нужно, не желала течь как надо, застаивалась и словно стремилась уйти из тела, растечься по гладкому полу. Но естественное тело кончалось — ведь нижние конечности было необходимо удалить, чтобы закрепить взятую у другого существа нужную часть. Гниение и жар поднимались вверх от низа живота. Запах от гниющих участков на груди и на руках делался навязчивым. Это было неудобно. Хлопотно. Это значило, что надо опять беспокоиться. Перемещаться. Пандемониум знала свою силу. Могущество её духа могло поддерживать оболочку даже при почти не работающих органах. Поэтому она держалась. Столько, сколько могла. Кровяная пена начинала течь дыхательными путями — капала на пол из ноздрей и с губ, а она терпеливо ждала, зная, что новое вместилище непременно скоро найдут.
Потому что это был их долг.
Эта боль определяла ритм существования. Привычная. Обыкновенная. Правильная. Почти ритуал.
***
Но в тот раз она была иной — пришла в неурочное время, обрушилась без подготовки. Разум Пандемониум мог существовать даже в таких условиях, и она по-прежнему была в тот момент, когда меч Айона разрубил шейные позвонки, разорвал нервы и кровеносные сосуды. Боль была не в теле! Она поднялась от шеи и обрушилась на сознание, вся целиком отныне заключённая в голове. Собственная кровь, высоко ударившая, наполнившая зал солёным запахом, намочила волосы королевы, потекла по лбу.
Мир опять стал слишком ярким и теперь не желал тонуть в тенях.
Затем — пустая предосторожность! — на глаза легла кожаная повязка.
О, конечно, они не смогли уйти так просто. Никто не смог бы. Сознание сохранило это сражение — влажный треск раздираемой плоти, звон и грохот, стоны умирающих. Запах палёного мяса и внутренностей. Они убивали своих собратьев, нарушая древнейший из законов их вида.
Покоя не было. Отлаженный ритм был нарушен.
Они просчитались. Допустили нелепую ошибку. Чего бы ни желал Айон — простая случайность оказалась сильнее. В схватке в небесах отступник выронил свою ношу. Страх поднялся в ней — страх слепой, инстинктивный — и вместе с ним возросла глухая ярость. Такая небрежность — и в отношении чего? Её жизни, столь значимой для колонии. Теперь оставалось только ждать. Отнятая от тела голова не получила повреждений, зарывшись в мягкий песок на излучине реки.
Наконец-то весь этот шум прекратился.
Пандемониум не сомневалась, что её найдут. Так она могла пробыть достаточно долго. И всё же её привычное существование было грубо потревожено, и этого нельзя было простить.
Новой, оказывается, могла быть не только боль. Пандемониум впервые оказалась во внешнем мире на этой планете. Где-то здесь текла жидкость. Вода. Воздух был беспокоен — это был ветер. Вода и ветер тревожили её слух, и лучи естественного светила касались кожи. Это был странный, неправильный опыт. Он заставлял её чувствовать себя ненужной. Вне системы, а значит — вне жизни. Теперь дрёма королевы стала иной — прежде она ничего не желала, но отныне появилась цель. Наказание. Обычно, если происходил сбой, возникала необходимость уничтожить негодное по каким-то причинам потомство, всё решалось безболезненно. Но на этот раз уничтожения было мало — следовало наказать. Теперь возмездие было неизбежно.
Она умела ждать, она привыкла. Пандемониум знала: они умрут не сразу.
***
…Первому она вырвала глазные яблоки, чисто, почти не повредив голову. Вторую разорвала пополам так, чтобы та осталась жива. Пока.
Она сделала это сама. И она была в ярости. Это тоже был новый опыт.
Кстати, до этого считала, что органически неспособна писать по Наруто
РефлексияВот этот текст родился очень странно. Одно время, начав всё-таки читать за каким-то рожном Наруто-Гайден, я забегала в Дежурку. Из любопытства. Любая Дежурка — такое... своеобразное место, да. Но там бывает занятно. Ну и например, там можно попросить ссылок на что-нибудь, хотя не факт, что дадут. Именно в процессе всего тамошнего трёпа я осознала свою глубокую симпатию к Тобираме, кстати. И как всегда в таких случаях озадачилась вопросом наличия джена с персонажем. Но увы и ах. В общем, расстроившись по этому поводу, я прямо ночью села и нацарапала фичок. И даже отнесла его... да-да, всё туда же. Это был интересный опыт. Самое удивительное, что писаный глухой ночью текст ничем таким не закидали.
В общем, джен про Тобираму и Цунадэ. Мне нравится представлять Тобираму в такой роли. Очень нравится.
Название: Его забота
Автор: Зелёный бамбуковый лес
Размер: драббл 396 слов
Канон: Наруто
Пейринг/Персонажи: Тобирама, Цунадэ
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Тобирама не умеет выражать это иначе
читать дальшеС точки зрения Тобирамы, одежда Цунадэ слишком яркая. Большой бант, которым завязан пояс на спине, мелькает то тут, то там. Всё вокруг и вокруг, только не на тропинке. Тобирама идёт не спеша, но даже так его шаг слишком широк для совместной прогулки с ребёнком. Цунадэ пришлось бы бежать, выматываясь, если бы она шла по прямой. А так — скачет, как солнечный зайчик среди зелени, в полное своё удовольствие, только успевай ловить её взглядом.
Пожалуй, он ошибся, когда решил, что такая прогулка — лёгкое занятие для него, раз он шиноби.
Кажется, только шиноби и может с этим справиться.
Тобирама хмыкает своим мыслям и в очередной раз высматривает нелепый бант и светлую макушку. И думает, что он не самый весёлый спутник для Цунадэ. В отличие от него, Хаширама непременно нашёл бы ей занятие интереснее рысканья по кустам.
Цунадэ перебегает, семеня, небольшую прогалину, останавливается в тени ветвей и машет рукой. По вершинам исполинских деревьев пробегает сильный порыв ветра.
Треск почти не слышен. Тобирама и не уверен вовсе, что именно слышит его — просто в следующее мгновение подхватывает Цунадэ и убирается в сторону. Большой тяжёлый сук, прежде подставлявшийся солнечным лучам где-то высоко — не разглядеть с земли — давно высох и умер и именно это время выбрал, чтобы сдаться ветру и рухнуть вниз.
Теперь — просто на землю.
На землю.
— Деда, пусти.
Следовало признать — ему скверно давались и забавы, и слова утешения. Доверительные ласковые жесты — такие неосторожные! — получались так себе, к ним следовало привыкнуть. Тобирама всегда знал, что хорошего товарища детям из него не выйдет. Не было на памяти ни одной сказки, только старые предания, слишком чужие, слишком тёмные. Не было и привычки – неловко было самому шутливых, даже не тренировочных движений, страшно было за несуразных, которых доверяли держать.
У Хаширамы всё получалось. И вверх — «вот так высоко!» — подбрасывать, и сказки (какую только чушь не сплетёт, и когда успевает) рассказывать, и самому — хоть лошадью, штаны протирать, хоть волшебником — самым настоящим! — быть.
У него с детства получалось, вопреки всему. Обнимать, сочинять, дурачиться.
А у Тобирамы…
«Отец, сегодня мой брат просто расстроен. Прости его».
Заслонить, отвести удар или встретить его самому.
— Деда, ну пусти, больно!
Вытащить — вот так — или волоком выволочь, как прежде случалось…
— Прости, маленькая.
Цунадэ смотрит непонимающе, пыхтит сердито. Тобирама аккуратно ставит девочку на землю.
…А если потребуется — схватиться насмерть, не случится оружия — голыми руками, зубами, по-волчьи.
Это и есть забота, разве нет?
Теперь тех, ради кого он готов на такое, стало больше, чем прежде.
Это хорошо.
Один из них родом аж с ЗФБ.
Рефлексия
Это было действительно внезапно. Я, к слову, до сих пор не уверена, что так, но рейтинг у вещи стоял именно этот. Больше всего мне запомнилось, как я искала матчасть и читала про этапы разложения трупа. И газовая гангрена, попавшаяся в процессе, дааа... не пытайтесь гуглить. Сам текст, что странно, мне не кажется таким ужасным, несмотря на отрубленную голову. Название: Новизна
Автор: Зелёный бамбуковый лес
Бета: Blancheflake, Таэр
Размер: драббл 730
Канон: Крестовый поход Хроно
Пейринг/Персонажи: Пандэмониум, Айон
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17 (по мнению оргов ЗФБ)
Краткое содержание: ...не всегда то, что нам нужно
Примечание/Предупреждения: описание процесса гниения заживо, насилие.
читать дальшеПандемониум почти всё время была на грани сна, и только боль выдёргивала её из этого состояния. Боль была знаком воссоединения: когда сущность королевы проникала в тело очередной самки этого вида, боль белым огнём обжигала нервы, пронзала мозг. Повинуясь тревожному импульсу, в чудовищной судороге сокращались мышцы, сжималось горло и заходилось сердце. Ошарашенный болью мозг требовал кислорода, и оболочка, пока ещё чужая, широко раскрывала рот, корчилась, пытаясь одолеть спазм, протолкнуть в лёгкие воздух. Это длилось совсем недолго. Боль становилась больше. Чужая память и сущность рассыпались, обращаясь в ничто, перед глазами вставал красный туман, медленно сменявшийся чернотой. Следовало действовать быстро — и многовековой инстинкт никогда не подводил королеву. Импульс — и мозг запускался, обычно даже не теряя слишком много клеток. Импульс — и сердце было вынуждено взять прежний ритм. Снова приходила судорога — но Пандемониум знала: всё было предусмотрено – ремни не позволят ей, к примеру, сломать позвоночник или руки..
…Кашель, когда легкие вбирали воздух.
А затем приходил покой. Сужались расширенные зрачки, опускались тяжёлые веки — и мир, на мгновения делавшийся отчаянно-ярким, наполнялся привычным мягким сумраком. Опытные руки вытирали слюну с губ. Дело было сделано. Можно было не беспокоиться. Можно было исполнять свой долг. Она погружалась в дрёму.
***
Боль была сигналом неисправности. Она приходила с колючим влажным жаром — там, внутри, гнили и размягчались, делались непригодными органы. Затем приходила тяжесть — кровь, загнивая, больше не приливала туда, куда нужно, не желала течь как надо, застаивалась и словно стремилась уйти из тела, растечься по гладкому полу. Но естественное тело кончалось — ведь нижние конечности было необходимо удалить, чтобы закрепить взятую у другого существа нужную часть. Гниение и жар поднимались вверх от низа живота. Запах от гниющих участков на груди и на руках делался навязчивым. Это было неудобно. Хлопотно. Это значило, что надо опять беспокоиться. Перемещаться. Пандемониум знала свою силу. Могущество её духа могло поддерживать оболочку даже при почти не работающих органах. Поэтому она держалась. Столько, сколько могла. Кровяная пена начинала течь дыхательными путями — капала на пол из ноздрей и с губ, а она терпеливо ждала, зная, что новое вместилище непременно скоро найдут.
Потому что это был их долг.
Эта боль определяла ритм существования. Привычная. Обыкновенная. Правильная. Почти ритуал.
***
Но в тот раз она была иной — пришла в неурочное время, обрушилась без подготовки. Разум Пандемониум мог существовать даже в таких условиях, и она по-прежнему была в тот момент, когда меч Айона разрубил шейные позвонки, разорвал нервы и кровеносные сосуды. Боль была не в теле! Она поднялась от шеи и обрушилась на сознание, вся целиком отныне заключённая в голове. Собственная кровь, высоко ударившая, наполнившая зал солёным запахом, намочила волосы королевы, потекла по лбу.
Мир опять стал слишком ярким и теперь не желал тонуть в тенях.
Затем — пустая предосторожность! — на глаза легла кожаная повязка.
О, конечно, они не смогли уйти так просто. Никто не смог бы. Сознание сохранило это сражение — влажный треск раздираемой плоти, звон и грохот, стоны умирающих. Запах палёного мяса и внутренностей. Они убивали своих собратьев, нарушая древнейший из законов их вида.
Покоя не было. Отлаженный ритм был нарушен.
Они просчитались. Допустили нелепую ошибку. Чего бы ни желал Айон — простая случайность оказалась сильнее. В схватке в небесах отступник выронил свою ношу. Страх поднялся в ней — страх слепой, инстинктивный — и вместе с ним возросла глухая ярость. Такая небрежность — и в отношении чего? Её жизни, столь значимой для колонии. Теперь оставалось только ждать. Отнятая от тела голова не получила повреждений, зарывшись в мягкий песок на излучине реки.
Наконец-то весь этот шум прекратился.
Пандемониум не сомневалась, что её найдут. Так она могла пробыть достаточно долго. И всё же её привычное существование было грубо потревожено, и этого нельзя было простить.
Новой, оказывается, могла быть не только боль. Пандемониум впервые оказалась во внешнем мире на этой планете. Где-то здесь текла жидкость. Вода. Воздух был беспокоен — это был ветер. Вода и ветер тревожили её слух, и лучи естественного светила касались кожи. Это был странный, неправильный опыт. Он заставлял её чувствовать себя ненужной. Вне системы, а значит — вне жизни. Теперь дрёма королевы стала иной — прежде она ничего не желала, но отныне появилась цель. Наказание. Обычно, если происходил сбой, возникала необходимость уничтожить негодное по каким-то причинам потомство, всё решалось безболезненно. Но на этот раз уничтожения было мало — следовало наказать. Теперь возмездие было неизбежно.
Она умела ждать, она привыкла. Пандемониум знала: они умрут не сразу.
***
…Первому она вырвала глазные яблоки, чисто, почти не повредив голову. Вторую разорвала пополам так, чтобы та осталась жива. Пока.
Она сделала это сама. И она была в ярости. Это тоже был новый опыт.
Кстати, до этого считала, что органически неспособна писать по Наруто
РефлексияВот этот текст родился очень странно. Одно время, начав всё-таки читать за каким-то рожном Наруто-Гайден, я забегала в Дежурку. Из любопытства. Любая Дежурка — такое... своеобразное место, да. Но там бывает занятно. Ну и например, там можно попросить ссылок на что-нибудь, хотя не факт, что дадут. Именно в процессе всего тамошнего трёпа я осознала свою глубокую симпатию к Тобираме, кстати. И как всегда в таких случаях озадачилась вопросом наличия джена с персонажем. Но увы и ах. В общем, расстроившись по этому поводу, я прямо ночью села и нацарапала фичок. И даже отнесла его... да-да, всё туда же. Это был интересный опыт. Самое удивительное, что писаный глухой ночью текст ничем таким не закидали.
В общем, джен про Тобираму и Цунадэ. Мне нравится представлять Тобираму в такой роли. Очень нравится.
Название: Его забота
Автор: Зелёный бамбуковый лес
Размер: драббл 396 слов
Канон: Наруто
Пейринг/Персонажи: Тобирама, Цунадэ
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Тобирама не умеет выражать это иначе
читать дальшеС точки зрения Тобирамы, одежда Цунадэ слишком яркая. Большой бант, которым завязан пояс на спине, мелькает то тут, то там. Всё вокруг и вокруг, только не на тропинке. Тобирама идёт не спеша, но даже так его шаг слишком широк для совместной прогулки с ребёнком. Цунадэ пришлось бы бежать, выматываясь, если бы она шла по прямой. А так — скачет, как солнечный зайчик среди зелени, в полное своё удовольствие, только успевай ловить её взглядом.
Пожалуй, он ошибся, когда решил, что такая прогулка — лёгкое занятие для него, раз он шиноби.
Кажется, только шиноби и может с этим справиться.
Тобирама хмыкает своим мыслям и в очередной раз высматривает нелепый бант и светлую макушку. И думает, что он не самый весёлый спутник для Цунадэ. В отличие от него, Хаширама непременно нашёл бы ей занятие интереснее рысканья по кустам.
Цунадэ перебегает, семеня, небольшую прогалину, останавливается в тени ветвей и машет рукой. По вершинам исполинских деревьев пробегает сильный порыв ветра.
Треск почти не слышен. Тобирама и не уверен вовсе, что именно слышит его — просто в следующее мгновение подхватывает Цунадэ и убирается в сторону. Большой тяжёлый сук, прежде подставлявшийся солнечным лучам где-то высоко — не разглядеть с земли — давно высох и умер и именно это время выбрал, чтобы сдаться ветру и рухнуть вниз.
Теперь — просто на землю.
На землю.
— Деда, пусти.
Следовало признать — ему скверно давались и забавы, и слова утешения. Доверительные ласковые жесты — такие неосторожные! — получались так себе, к ним следовало привыкнуть. Тобирама всегда знал, что хорошего товарища детям из него не выйдет. Не было на памяти ни одной сказки, только старые предания, слишком чужие, слишком тёмные. Не было и привычки – неловко было самому шутливых, даже не тренировочных движений, страшно было за несуразных, которых доверяли держать.
У Хаширамы всё получалось. И вверх — «вот так высоко!» — подбрасывать, и сказки (какую только чушь не сплетёт, и когда успевает) рассказывать, и самому — хоть лошадью, штаны протирать, хоть волшебником — самым настоящим! — быть.
У него с детства получалось, вопреки всему. Обнимать, сочинять, дурачиться.
А у Тобирамы…
«Отец, сегодня мой брат просто расстроен. Прости его».
Заслонить, отвести удар или встретить его самому.
— Деда, ну пусти, больно!
Вытащить — вот так — или волоком выволочь, как прежде случалось…
— Прости, маленькая.
Цунадэ смотрит непонимающе, пыхтит сердито. Тобирама аккуратно ставит девочку на землю.
…А если потребуется — схватиться насмерть, не случится оружия — голыми руками, зубами, по-волчьи.
Это и есть забота, разве нет?
Теперь тех, ради кого он готов на такое, стало больше, чем прежде.
Это хорошо.
@настроение: опять не топят...
@темы: моё, фанфики, мальчик-лис, КПХ