...каждый из нас по-своему лошадь (с) // Geronimo// Мы все умрём, идём дальше
Пока не засосало опасное сосало классики, попробую сформулировать.
Вообще, ситуация прелюбопытнейшая даже на очевидном плане. Ну вот эта условная неопределённость насчёт как правильно: "исчез-появился" вс "один и тот же человек" И тут, может, просто авторов мотает, а может — под-личности разные, сверх-личность одна? Я склоняюсь ко второму не только из-за наблюдений (как минимум, у Докторов ньюскула связь прослеживается достаточно определённо), но и из-за второго любопытного момента.
Каноничного выделения этих разных уровней личности. То есть, вот даже Девятый этим не заморачивался ещё, а Десятый — уже да. Отделяет себя-нынешнего от "Доктора вообще" не только он, но и двое последующих. Причём занятно, что отделение это носит разную окраску, но оно повторяется и повторяется, из чего можно заключить: и сам Доктор оценивает Доктора как идею.
Вот Десятый отделяется по линии ценности действующей личности — «Это уже буду не я, и я так не хочу». Особо прекрасно, как взаимодействует эта его трагедия с трагедией Джона Смита. И эта ситуация — ещё одна деталь к ответу на вопрос: можно ли считать Джона личностью, не глюком? Да, его, с маленькой жизнью и желаниями, следует оценивать именно так — ситуация для него есть смерть, потому что так же это работает для конкретного Десятого, который "не хочет уходить" (о том, почему мне за Джона больнее, следует высказаться отдельно). И у Десятого эта та же самая история. Несмотря на то, что он как бы временами очень чётко себя осознаёт, как таймлорда "древнего и вечного", он не всегда может с этим справиться. И тут получается, что есть моменты слияния с "Доктором-идеей", но в целом для живого Десятого это слишком много. То есть имеет место именно нежелание растворяться в той самой "сверх" личности, и потоке регенераций — и вот конфликт, а значит, другая сторона его существует, это мало похоже на борьбу с воздухом. И это непринятие «себя-вообще». И вот из этого в том, числе, рождается Одиннадцатый — ну что тут сказать, результат в виде оного Одиннадцатого предсказуем
Одиннадцатый отделяется совершенно сознательно, не на эмоциях, и он отделяет себя в положительном ключе. То есть отторжения сверх-личности у него нет, наоборот. Это вот, то что в его финале — принятие «Доктора-идеи» обеими руками. И вообще, финальный монолог Одиннадцатого прекрасен как северное сияние, собственно, это формула и ответ на заданный в начале поста вопрорс "так как же правильно". Этот делает всё наоборот — он себя вроде и выделяет, но воспринимает, как часть потока, того самого, из которого отчаянно бежал Десятый. И именно поэтому, кстати, я финал Одиннадцатого не могу увидеть иначе, чем как опять закрытие определённых дыр, и мне оч тяжко дался "Глубокий вдох", потому что такая дисгармония с "Временем", что до сих пор на определённых моментах воспоминаний маячит задушенное "что?" А ведь казалось бы, как и у Десятого, "древнее чудовище", периодически начинающее выползать из Одиннадцатого — тоже часть "сверхсущества", но она, одновременно отражается в нём-конкретном. И ему определённо понадобилось время, чтобы с этим найти равновесие, и в определённой точке (монолога) равновесие всё же обретено. (Здесь опять обратное от Десятого, вообще их финалы — две очень показательные точки развития). Доктор справился, может, и не до конца, Одиннадцатый лично — сделал всё что мог.
А вот тут надо всё-таки сказать проалмаз души Девятого (когда я уже прекращу ассоциировать эти две регенерации? Никогда, похоже). Девятый несёт огромный груз, но он на момент своей регенерации обретает, а не теряет. Он не расколот, он нашёл точку цельности. Потому что кто-то пришёл. Случилось чудо, как бы сентиментально это ни звучало. И хотя он, как и Десятый, отделяется через "я больше тебя не увижу", для него регенерация — всё ещё «способ обмануть смерть», а не смерть как таковая. И он в потоке, как Одиннадцатый, вернее тот, наконец, обретает заново это осознание. Девятый ограничивает свою конкретную личность, но он действительно близок, как ни странно, по ощущению, к "идее".
С Двенадцатым всё очень страшно. Серьёзно. Он тоже отделяется, совершенно определённо и жёстко «Здесь нет Доктора. Здесь только я» — заявляет он Эсхильде. При этом, в общем в своей истории он себя Доктором осознавал. Вот здесь предельно точно видно разделение на "Доктора-идею" и конкретную под-личность. И данный раскол пугает больше, чем у Десятого или Восьмого, сознательно отказавшегося от имени Доктора (ибо это тоже отделение, таким образом, новая под-личность словно бы отказывает себе в праве взаимодействовать со сверх-личностью и являться частью потока, становясь Воином, хотя она — звено цепи). А вот Двенадцатый... Сложно сказать, чем в тот конкретный момент является. То есть — во что он уходит от Доктора-идеи, Доктора как основы, как целого. Воин видел таким свой долг — он уходил в огонь. Десятый хотел свою и только свою жизнь, свои чувства, своё мироощущение. А вот куда движется в этот момент Двенадцатый — кто этот "я"?
Это то яростное, стихийное, в чём-то похожее на Десятого, кстати, но лишённое его сострадания. Это очередной кризис, от которого мурашки по коже.
Ну и да, в определённый момент это — «Тайм-лорд Викториус», но это уже совсем другая история...
Вообще, ситуация прелюбопытнейшая даже на очевидном плане. Ну вот эта условная неопределённость насчёт как правильно: "исчез-появился" вс "один и тот же человек" И тут, может, просто авторов мотает, а может — под-личности разные, сверх-личность одна? Я склоняюсь ко второму не только из-за наблюдений (как минимум, у Докторов ньюскула связь прослеживается достаточно определённо), но и из-за второго любопытного момента.
Каноничного выделения этих разных уровней личности. То есть, вот даже Девятый этим не заморачивался ещё, а Десятый — уже да. Отделяет себя-нынешнего от "Доктора вообще" не только он, но и двое последующих. Причём занятно, что отделение это носит разную окраску, но оно повторяется и повторяется, из чего можно заключить: и сам Доктор оценивает Доктора как идею.
Вот Десятый отделяется по линии ценности действующей личности — «Это уже буду не я, и я так не хочу». Особо прекрасно, как взаимодействует эта его трагедия с трагедией Джона Смита. И эта ситуация — ещё одна деталь к ответу на вопрос: можно ли считать Джона личностью, не глюком? Да, его, с маленькой жизнью и желаниями, следует оценивать именно так — ситуация для него есть смерть, потому что так же это работает для конкретного Десятого, который "не хочет уходить" (о том, почему мне за Джона больнее, следует высказаться отдельно). И у Десятого эта та же самая история. Несмотря на то, что он как бы временами очень чётко себя осознаёт, как таймлорда "древнего и вечного", он не всегда может с этим справиться. И тут получается, что есть моменты слияния с "Доктором-идеей", но в целом для живого Десятого это слишком много. То есть имеет место именно нежелание растворяться в той самой "сверх" личности, и потоке регенераций — и вот конфликт, а значит, другая сторона его существует, это мало похоже на борьбу с воздухом. И это непринятие «себя-вообще». И вот из этого в том, числе, рождается Одиннадцатый — ну что тут сказать, результат в виде оного Одиннадцатого предсказуем
Одиннадцатый отделяется совершенно сознательно, не на эмоциях, и он отделяет себя в положительном ключе. То есть отторжения сверх-личности у него нет, наоборот. Это вот, то что в его финале — принятие «Доктора-идеи» обеими руками. И вообще, финальный монолог Одиннадцатого прекрасен как северное сияние, собственно, это формула и ответ на заданный в начале поста вопрорс "так как же правильно". Этот делает всё наоборот — он себя вроде и выделяет, но воспринимает, как часть потока, того самого, из которого отчаянно бежал Десятый. И именно поэтому, кстати, я финал Одиннадцатого не могу увидеть иначе, чем как опять закрытие определённых дыр, и мне оч тяжко дался "Глубокий вдох", потому что такая дисгармония с "Временем", что до сих пор на определённых моментах воспоминаний маячит задушенное "что?" А ведь казалось бы, как и у Десятого, "древнее чудовище", периодически начинающее выползать из Одиннадцатого — тоже часть "сверхсущества", но она, одновременно отражается в нём-конкретном. И ему определённо понадобилось время, чтобы с этим найти равновесие, и в определённой точке (монолога) равновесие всё же обретено. (Здесь опять обратное от Десятого, вообще их финалы — две очень показательные точки развития). Доктор справился, может, и не до конца, Одиннадцатый лично — сделал всё что мог.
А вот тут надо всё-таки сказать про
С Двенадцатым всё очень страшно. Серьёзно. Он тоже отделяется, совершенно определённо и жёстко «Здесь нет Доктора. Здесь только я» — заявляет он Эсхильде. При этом, в общем в своей истории он себя Доктором осознавал. Вот здесь предельно точно видно разделение на "Доктора-идею" и конкретную под-личность. И данный раскол пугает больше, чем у Десятого или Восьмого, сознательно отказавшегося от имени Доктора (ибо это тоже отделение, таким образом, новая под-личность словно бы отказывает себе в праве взаимодействовать со сверх-личностью и являться частью потока, становясь Воином, хотя она — звено цепи). А вот Двенадцатый... Сложно сказать, чем в тот конкретный момент является. То есть — во что он уходит от Доктора-идеи, Доктора как основы, как целого. Воин видел таким свой долг — он уходил в огонь. Десятый хотел свою и только свою жизнь, свои чувства, своё мироощущение. А вот куда движется в этот момент Двенадцатый — кто этот "я"?
Это то яростное, стихийное, в чём-то похожее на Десятого, кстати, но лишённое его сострадания. Это очередной кризис, от которого мурашки по коже.
Ну и да, в определённый момент это — «Тайм-лорд Викториус», но это уже совсем другая история...
-
-
19.08.2016 в 16:26Двенадцатого я, кстати, тоже до сих пор не осознала в полной мере. Наверное, стоит дождаться его регенерации, его финала, и тогда станет яснее, как и с предыдущими было.
-
-
20.08.2016 в 17:31Согласна. В принципе, конечно, наблюдения всегда, на автомате начинаются с самого появления, но делать заключения всё-таки логичней по эпохе вообще. Можно будет понять, к чему персонаж пришёл.