# 14 Дым
Канон Пламенная бригада пожарных
Размер 439 слов
Заметки я кст, в своё время задумалась адепт ли чего-то вообще сам Бенимару, раз уж их там считают условно раскольниками, и всё это смахивает на смесь синто и буддизма (типикал), но, кажется, Беничка ваще человек не религиозный.
Над домами снова чёрный столб. Жирные, удушливые клубы поднимаются в светлое небо, и вслед им летит гневный, тревожный голос гонга — опять, опять горит.
читать дальшеТы поднимаешься со своего места и отряхиваешь штаны, чувствуя, как мгновенно вспыхивает злость, точно такой вот пожар. По лицу, говорят, у тебя не больно понятно, это и хорошо, но от ярости сводит зубы. "Дым — освобождение души". Как-то так болтают новые солнцепоклонники, что-то такое они лепят в своей несуразной молитве от официальной Церкви, тяжёлой громадой нависающей над нынешней жизнью.
Гадость какая и глупость, это ж надо додуматься. Не хрена тут болтать о божественном, дым — он и есть дым, горький, страшный, мерзко пахнущий горящей человеческой плотью. Вечный предвестник непоправимой беды.
Освобождение, мать их...
Ты несёшься вперёд и вперёд по крышам, подгоняемый злостью, виной и обещанием. И ещё ободряющими голосами. «Постарайся там, Бени!»
Уж ты постараешься. Своими руками отправишь на тот свет ещё одного доверившегося тебе человека. Он будет свободен. Он просто уйдёт, как положено. Ты не любишь тешиться надеждой, ты доверяешь им тоже, вот и всё. Каждому из пришедших сюда, чтобы остаться, каждому, прожившему здесь жизнь.
Без этого нельзя.
Эти новые церковники и тебя самого, слышно, числят кем-то вроде здешнего иерарха. Это тоже бесит — как будто мало тебе всех прозвищ и титулов, которые на тебя навесили.
А и шут с ними, ещё объяснять. Плевка не стоит.
Сюда, в Асакусу, и правда собралась и сползлась старая религия. Этой страны, если верить старшим, да только и тут она была не совсем одна. В книгах — древнее, в книгах — разное, не только всякая заумь, они куда полезнее государственной священной истории.
Ты на самом-то деле плохо в этом понимаешь. И молиться не умеешь толком, даже старым богам, сметённым катастрофой. Никакой из тебя служитель — ты просто выполняешь обещание, о котором вы условились. Ты просто даёшь своим людям уйти свободными.
Они и знают, что никакой ты не монах или что-то вроде.
Им спокойнее от этого знания. Тётка Ая — это она горит, захлёбывается дымом — всё-таки стоит на месте, покачиваясь. Упрямая. Ей очень больно, но это всё.
Всё закончится.
А когда отгорит пламя, её и твоё, и развеется мерзкий дым, который, что бы там не плели сумасшедшие снаружи, никакого отношения к тёткиной дуще не имеет, её будут провожать по-настоящему. Так, как принято здесь, в вашей вечно разрушающейся и снова встающей Асакусе.
Ей и споют, и сутру, может, какую почитают — те, кто знает получше.
Возле маленького домового алтаря тёткины сыновья зажгут благовония; ты сложишь ладони просто — не сосредотачиваясь и не направляя силу, постоишь со всеми, потому что ты и есть со всеми всегда. И когда тонкий, белёсый, неясно благоухающий дымок уплывёт ввысь и истает в закате, ты будешь точно знать, что всё в порядке.
До следующего раза.